За мангалом следил Корнеев, то и дело посматривавший на Ядзю, а
прочие закуски сочиняли в шесть рук Лиза, Наташа и Рита, обступив
валун, застеленный газетами.
То, что моя девочка, моя красавица - «в положении», замечалось
сразу, но живот пока не сильно уродовал стройный стан. Вся троица
что-то живо обсуждала, поглядывая на особей мужеска полу, и
хихикая.
«Бублик» пыхтел, охаживая топориком здоровенный сук, а Фейнберг
растерянно топтался в сторонке.
Сгрузив дрова и улыбнувшись на благодарный синий взгляд Ядзи, я
громко сказал:
- Герман, давайте расставим шезлонги!
- Давайте! – с готовностью откликнулся Джеральд. – А где…
- А вот! – я вытащил из багажника «Волги» легкие складные
стульчики из трубчатых рамок, обтянутых брезентом.
- Э-э… - завис ученый. – Шезлонги?
- Миниатюрные! – ухмыльнулся я.
Мы окружили костер походными седалищами, и тут Витя солидно
провозгласил:
- Кажись, готово!
- Кажись? – я сурово нахмурил брови. – Проверь, нету ли
крови.
- А-а… - затянул Корнеев.
- Ножом надрежь, и глянь!
- А-а! Да тут… Ага… Нету. Готово!
- К столу, товарищи! Ромуальдыч!
Вайткус торжественно звякнул стеклопосудой.
- Етта… Кому что?
- Девушкам вино, мне коньяк, - я не выдержал, и улыбнулся, - а
товарищу Бергу – «Столичной»!
Алкоголь расплескался по бумажным стаканчикам, и коллектив
поручил мне сказать тост.
- Я поднимаю свой… м-м… бокал вовсе не в честь великого
праздника – до моего дня рождения две недели с хвостиком, а до
Нового года еще больше… Я хочу выпить за дружбу! В наш коллектив
влился Герман… Откуда он, никто не знает, это тайна… - девчонки
хихикнули. - Зато всем нам хорошо известна старая истина – дружбу
надо крепить! Желательно, крепкими напитками – от сорока градусов и
выше. Ну, за дружбу!
- Ур-ра-а! – воскликнула Лиза, и стаканчики сошлись с коротким
шорохом.
Сделав хороший глоток, я с удовольствием следил, как за стеклами
очков ширятся глаза Фейнберга, принявшего вызов russian vodka.
Одолел-таки!
- О-о…
Ядзя с Ритой одновременно протянули свои стаканы с морсом.
- Запей, запей!
- О, сэнк ю… - Джеральда передернуло. - У-ух! Крепка,
зараза!
Все рассмеялись – и набросились на закуску.
- Вить… - шепнул я, и Корнеев с готовностью пришатнулся. – Ядзя
на каком месяце?
Виктор заалел, как галстук на шее юной пионерки.
- На четвертом… - вытолкнул он, рдея.