В одиночестве его, правда, на
амбразуру не бросили: вместе с Иваном на допрос пошел статный
товарищ, отрекомендовавшийся французам адвокатом, только вот
Голицына не покидало ощущение, что он как-то мельком уже видел
этого адвоката раньше – не то в Академии, не то на Лубянке – и на
плечах у того тогда красовались погоны майора. Адвокаты – они,
видать, тоже разные бывают.
Что там для себя почерпнули из этой
беседы французы, трудно сказать: за все время Иван не произнес и
десяти развернутых предложений, считая даже слова приветствия в
начале встречи и прощание по ее окончании – на все вопросы
обстоятельно и, что характерно, по-французски отвечал тот самый
«адвокат», но в итоге Голицыну пришлось задержаться на Земле до
следующей оказии. А планета наша, при всех ее несомненных
достоинствах (не случайно же, в конце концов, Альгер с Ранолой так
за нее перегрызлись!), расположена отнюдь не на самом оживленном
перекрестке галактических трасс… Вот и вышло, что на Сопрол Иван
прилетел лишь к концу первой недели занятий. И, естественно, с
«хвостом» по галактиковедению.
Едва переступив порог alma mater,
Голицын, даже не заходя в жилой сектор, поспешил к кабинету нарда
Орна. Начальник Школы, при виде Ивана покачал головой, бросив
выразительный взгляд на календарь на стене, но направление на сдачу
экзамена завизировал без возражений, и через три минуты курсант уже
предстал перед нард-кором Лавгом.
– Разрешите, ив-сун?
С момента высадки Ивана на Сопроле
едва минули два часа.
Согласно правилам, вопросов на
экзамене могло быть от двух до пяти – на усмотрение преподавателя.
Ответить требовалось на все. Одна осечка – хоть на первом, хоть на
пятом – и все, экзамен не сдан. Обычно это означало
переэкзаменовку, но не для Ивана: пропустив все возможные сроки
сдачи, он имел в своем распоряжении лишь одну-единственную
попытку.
О том, что ждет его в случае неудачи,
Голицын до сих пор как-то даже не задумывался. Неудачи просто не
может быть!
То ли пожалев настойчивого курсанта,
а скорее – желая побыстрее отделаться от Ивана, Лавг решил
ограничить экзамен двумя вопросами: на экране перед Голицыным
высветились два красных прямоугольника. Через минуту в первом из
них возник текст задания: «Специфика взаимоотношений Альгера с
планетами Шестиглавого Союза и статус последних в противостоянии с
мирами сектора, зависимыми от Ранолы». Иван удовлетворенно потер
руки: диск о Шестиглавом Союзе был последним из тех, что он успел
пересмотреть по дороге из космопорта до Школы. Время на подготовку
по этому вопросу Голицыну, в общем-то, не требовалось, но, решив не
рисковать, он придвинул экзаменационный планшет и принялся
тщательно вычерчивать сложную схему взаимоотношений трех центров
цивилизации в далеком малозначительном секторе космоса. Итак…
Двойственная роль зависимых от Ранолы миров… Культурная автономия
Шестиглавого Союза… Военное влияние Альгера… Так, вот здесь еще
что-то должно быть… Да, точно, односторонние миграционные
ограничения! И, соответственно, ответное эмбарго Ранолы…