Хочется её одернуть, но я сдерживаю глупый порыв. Да
и все равно не послушается. Её травма, её нога.
Вместо этого останавливаюсь у сосны и подпираю
плечом шершавый толстый ствол. Наблюдаю дальше. Если не
концентрироваться на том, что ей очевидно больно, то Гулины
движения, как обычно, эстетический оргазм. То, как она плавно
проводит пальцами по ноге, как гнет к колену изящную шею, как
прорисовываются напряженные мышцы бёдер, совершенно не скрытые
обтягивающими леггинсами, как по привычке тянет носочек. Всё это
так знакомо и так притягательно, что меня накрывает флэш беками, в
которых я тону.
Реальность словно сплетается с поблекшими картинками
прошлого. Вспоминаю, как ждал её с тренировок, примостившись на
широкой ветке старой плакучей ивы во дворе их училища и заглядывая
в большие окна класса, как мгновенно вычислял гибкую фигурку Гулико
среди других девчонок. Мне не казалось, она и правда была самая
талантливая на их курсе. С виду сдержанная, даже в чем-то строгая,
не любящая в обычной жизни повышенного внимания, она превращалась в
какую-то нимфу, стоило ей только начать танцевать. Магия в каждом
микродвижении, приковывающая взгляд. То, чему невозможно научиться,
что должно сидеть где-то глубоко внутри. Умение зациклить на себе,
заворожить, удержать, перенести в другой мир и оставлять там до
самого конца представления. Она, даже будучи только ученицей, умела
творить настоящее искусство. И всё же, когда я подсматривал за ней
в классе, мысли мои были далеки от высокого.
Я был примитивен. Я просто жутко её
хотел.
Мы уже встречались тогда, но Гулёна была ещё слишком
мелкая, да и воспитана строго, так что мало мне позволяла - только
целовались и всё.
И у меня от такой диеты крышу сносило знатно. Если
бы в семнадцать женили, я бы первый побежал, лишь бы добраться до
неё. Но по нашему законодательству для этого должны быть
уважительные причины вроде беременности невесты, а невеста к таким
отношениям, да еще вне брака, пока готова не была. Замкнутый круг.
Оставалось пускать слюни, сидя на дереве напротив окон класса во
время увалов, и потом, когда выйдет, зажимать свою девочку,
раскрасневшуюся, на лавочке в парке вечером, шепча, что она самая
сладкая у меня. А после в казарме лётного училища ворочаться
полночи от того, что стоит колом и ни хрена не
уснуть.