Так что единственным вариантом
побыть наедине и позволить себе чуть больше, были редкие тусовки с
друзьями на квартирах или снятых турбазах. Но и там ведь всегда
толпа, всё слышно, а я не могла так, я стеснялась.
Постепенно Лёвкино нетерпение
становилось всё очевидней, его глаза всё чаще горели раздраженным
жадным огнём после каждого поцелуя, дыхание сбивалось от любого
прикосновения. "Я, блять, не могу больше так," - цедил он сквозь
зубы теперь иногда, прекрасно зная, что меня коробило, когда он при
мне матерится, и делая это специально.
И меня в такие моменты раздирало два
острых чувства: страха, что он прямо сейчас пойдёт и найдёт более
сговорчивую, и чувство протеста - я не позволю себя
принуждать.
Постоянно понукаемая матерью,
преподавателями, режимом в училище, от Лёвки я воспринимала
болезненно любой намёк на давление. Мне так хотелось, чтобы в этом
мире хотя бы он никогда ни к чему меня не вынуждал.
И он старался, ждал, когда я сама
решусь. Последний год перед восемнадцатилетнем меня уже начали
терзать мысли, что разовые девочки у него всё-таки уже были, в
обход меня. Нет, я никогда ни на чем его ловила, просто очень
боялась этого и не могла выкинуть из головы. Спрашивать - не
спрашивала, да он бы и не сказал. И эти мысли, да еще постоянно
сдерживаемая сексуальная энергия, стали придавать нашему общению
нервозность и какой-то надрыв, провоцируя вспышки ревности и ссоры,
раньше вообще нам не свойственные. Мы уже звенели вдвоем как
натянутая струна, ощущая, что совсем скоро она лопнет, ошпарив
хлестким ударом до костей. Еще чуть-чуть и рванет.
На свой восемнадцатый день рождения
я свалилась с гнойной ангинной, загремев в больницу, так что
отметить не получилось. Лёвка не попадал в часы посещения, и
потому, умудрившись умаслить медсестер, приходил ко мне вечерами,
когда получалось. Мы сидели в пустынном больничном коридоре на
дальней кушетке, смея только держаться за руки и украдкой целуясь
на прощание.
- Уже взрослая, да? – бормотал Лёва,
улыбаясь. И глаза его болезненно горели, шаря по моему
лицу.
- Перестань... - гладила его волосы,
успокаивая, а у самой внизу живота всё тяжелело от этого взгляда и
намеков.
Уже взрослая, да. Выпишусь и
твоя...
Меня отпустили в пятницу, но
родителям я соврала, что продержат до понедельника, и из больницы
меня встречать не надо - я прекрасно доберусь до училища сама. Дело
в том, что Лёвкина компания на эти выходные снимала коттедж на
турбазе, чтобы отметить день рождения одного из парней. И Лёва
уговорил меня ехать, а мать бы не пустила, мотивируя тем, что я
только что лежала под капельницей пластом.