Каковы здесь нравы, однако!
– Ладно, – камердинер махнул рукой,
сразу отметая все мои возможные оправдания. Дал понять, что
заведомо ни слову не поверит. – То, что ты в нашей власти, надеюсь,
понимаешь?
– Конечно. – Я не стал спорить с
очевидным.
– Тогда у тебя два пути. Первый – мы
тебя здесь кончаем и потихоньку хороним, чтобы не позорить память
усопшего хозяина.
(При словах про хозяина мужик
поморщился. Похоже убиенного здесь не слишком обожали).
– Второй вариант… – Он снова
оценивающе посмотрел на меня.
А я изобразил на лице пристальное
внимание. Весь, так сказать, обратился в слух.
– Гаврила, выйди, – распорядился
камердинер. – Стой за дверью, никого не впускай и не выпускай.
Бывший воин дисциплинированно кивнул
и оставил нас наедине.
– Присядем.
О, такой поворот в беседе мне
нравится. Явно предложение будет интересным. (Если бы я еще знал
насколько!)
– Внимательно вас слушаю.
– Значит так. Прежний хозяин… не этот
ушлепок (камердинер коротко ткнул пальцем в сторону лежащего тела),
а прежний – его сиятельство князь Никита Васильевич Волынский, был
человеком более чем разумным. Единственная ошибка, которую он
совершил, – брак с графиней из столицы. Дамочка была симпатичная,
но деньги из мужа сосала, как рослый теленок молоко из коровы.
Однако же, при всем старании разорить
его не сумела. Никита Василич быстро понял, куда ветер дует, и
выделил ей определенную сумму на год, и сверх того ни разу ни
полушки не дал.
Сынок – вот тот, что валяется на
ковре, пошел в маму. Жил в Петербурге, гулял, кутил, играл в карты…
В общем, все, что было выделено, успешно профукал. А тут, на беду,
у хозяина случился сердечный приступ…
Голос камердинера дрогнул, а в
глазах, кажется, даже блеснула слеза.
– Короче, столичный хлыщ, промотав
все, что можно, явился вступать в наследство. А я, как было
завещано хозяином, передал ему запечатанный конверт. Он прочел,
посмурнел, ушел в спальню.
И на утро… ну, ты сам видишь.
Застрелился, сволочь.
– Понимаю, – сказал я, хотя ничего не
понял. История, конечно, печальная, но каким боком сия драма
относится ко мне?
– Теперь, если все оставить как есть,
– продолжил камердинер, – сюда скоро явятся судебные приставы и
начнут описывать имущество. А потом, чтобы покрыть долги,
распродадут с молотка все, что Никита Василич годами трудов
наживал.