Выходит, два безумия сошлись.
Раньше Иокаста старалась не думать о
том, что ее свадьба с Ноэлем Нордстрэмом вообще не должна была
состояться, учитывая, что он когда-то убил всю ее семью. Не своими
руками, конечно, но чистку на Илюссионе и в принадлежащем ему
обширном секторе пространства Ноэль возглавлял самолично.
Многие обедневшие и оставшиеся без
регулярной армии сектора присоединились к Регнуму по доброй воле,
путем плебисцита, чего нельзя сказать про изобилующий ресурсами
Илюссион, который всеми способами пытался отстоять свою
автономность.
Ноэлю Нордстрэму удалось сделать то,
чего не смогли его предшественники: заручившись безоговорочной
поддержкой единомышленников, вновь собрать разваленный, когда-то
самый могущественный империум по кусочкам и вернуть ему былое
величие. Это вошло в историю как Великая Экспансия, обеспечив юному
принцепсу бессмертную славу.
А вот личная жизнь у лидера Регнума,
напротив, начала распадаться, едва в их браке появился третий.
Знала бы Иокаста заранее… никогда бы не пошла под венец.
Но разве тогда она думала об этом?
Поменялись мир, власть, законы и даже система ценностей. Поэтому,
когда принцепс Экклесии начал ухаживать за ней, Иокаста упрямилась
для приличия, но, в общем, не возражала. Союз с Ноэлем гарантировал
ей положение в обществе и жизнь в роскоши, потому не приходилось
долго раздумывать, прежде чем принять предложение руки и
сердца.
Она совсем не рассчитывала, что
забеременеет так скоро после свадьбы. Просто чувствовала, что еще
не готова стать матерью, и, вопреки традициям аристократических
браков, хотела повременить с этим.
Ноэль же, напротив, обрадовался
предстоящему пополнению и с нетерпением ждал появления на свет
будущего наследника, всячески балуя юную жену. Все было прекрасно.
Поначалу.
Впервые подержав Ноэля Младшего на
руках, Иокаста узнала, ради чего на самом деле стоит жить.
Богатство, развлечения, роскошные резиденции, престиж, власть — все
это перестало иметь для нее значение. Все сомнения и страхи вмиг
рассеялись, уступив место безграничной нежности. Иокаста сразу
поняла, что жизнь отдаст за своего ребенка и никто никогда у нее
его не отнимет.
Отныне она дарила всю свою любовь
сыну, не воспринимая все возрастающую ревность супруга всерьез,
отмахиваясь от его претензий, не подозревая, что у него на уме
далеко не их «долго и счастливо» втроем. Но даже самые абсурдные
догадки, которыми Иокаста пыталась объяснить поведение мужа, не
позволяли допустить, что кровные узы обернутся кровавыми.