— Я что, дурак, что ли?
— Тогда просто употребление,
нарушение комендантского цикла… — Лирон Аурелиус устало вздохнул,
выводя на голоскрин личное дело вызванного в штаб городской вигилии
юного терранца.
Кто бы мог подумать, что в этом самом
личном деле не отображено ничего из того, о чем сейчас идет
речь.
— Ты мне тут глазки-то не закатывай.
Скажи спасибо отцу, иначе бы оправдывался в другом месте.
Сидящий напротив него со скрещенными
на груди руками Мистикорн фыркал, совсем не выглядя пристыженным
или напуганным. Да и вообще, судя по всему, никакой вины за собой
не чувствовал.
Кто-то сообщил представителям закона
про наркотики, иди же многочисленные автоматизированные охранные
системы, управляемые ИИ, выявили этот факт. Неважно.
Префект[2]
вигилов был и остается хорошим другом Анжелуса, и Мистикорн не
стеснялся этим бессовестно пользоваться. Вся информация о его
выходках в лицее и за его пределами давно обнулена, ни в одной базе
данных не значится никаких проблем с законом, иначе о поступлении в
Академию можно было бы забыть.
Также Лирон позаботился о том, чтобы
администрация лицея предоставила выпускнику самую хорошую
характеристику.
— С твоими старшими друзьями я уже
провел профилактические беседы.
— Да-а-а? — многозначительно протянул
Мистикорн, намекая на связи Селесты и родителей Фелисетта в
вигилии.
Им повезло больше, чем Секстилию: тот
ведь работу и мог потерять. Тем не менее, каждый раз он каким-то
образом умудрялся проходить через хронопереплет с невредимой
сущностью[3].
Сам Мистикорн находится здесь далеко
не впервые: начиная со ста четырнадцати петатиков от рождения,
регулярно захаживает на «профилактические» беседы, и эти
черно-белые помещения неправильной формы с элегантными, текучими
стенами без каких-либо резких переходов уже успели ему осточертеть
до безумия.
— Я смотрю, ты шибко умный стал, —
прозвучало это, однако, слишком спокойно, чтобы как-то
подействовать.
Устроив локоть на столе и подперев
щеку кулаком, Лирон Аурелиус продолжал смотреть
устало-снисходительно. Тонкие, едва заметные морщинки у наружных
уголков глаз и на лбу, которые обычно не проявляются раньше пяти
тысяч трехсот петатиков, говорили о его солидном возрасте.
Мистикорну было странно думать, что
кто-то из его окружения подошел к такому рубежу, когда тело
начинает меняться… как бы это сказать… в сторону неизбежной
физической деградации.