Но всё же
ногу надо было поберечь, ведь в случае её перенапряжения, имелся
риск опять её повредить, тем самым откатиться назад на эти самые
две недели, а ещё мучиться две лишние недели как-то не хотелось -
боль быстро дисциплинирует. Поэтому Николай просто сел,
облокотившись спиной о стену, и включил фонарь в направлении
странного звука. Света было мало, он быстро рассеивался,
аккумулятор совсем сел, но всё же это не полная, кромешная
темнота.
Скрип тут
же прекратился - на него смотрела старая знакомая бабища, стоявшая
вплотную к двери в дежурку. Она не двигалась, вела себя так же, как
и все остальные животные вокруг. Но вот появление её только ночью и
сопровождаемый при этом звук не давал Николаю покоя. Он не спеша
встал и подошёл вплотную к решётчатой двери, не беспокоясь, что его
могут достать животные, ячейки решётки были слишком малы, чтобы
через них пролезла ладонь человека.
Посветив в
лицо женщине, как будто специально покрывшую свое тело кровью,
Николай не заметил в нём ничего особенного, обычное беспристрастное
лицо животного, не выражающее никаких эмоций. Тогда он принялся
рассматривать дверь, что-то же она делала с ней и сразу же заметил,
что засов открыт. Страх пробежал мурашками по позвоночнику, внизу
живота вдруг возникла пустота и тяжесть одновременно. Николай
резким движением закрыл засов, тут же выдохнул с облегчением, как
будто от этого засова зависела его жизнь, хотя косвенно так и было.
Помимо крепкого засова на двери имелся ещё и замок, закрывающийся
на ключ. Замок был встроенный, имел сквозное строение замочной
скважины, то есть дверь можно открыть или закрыть с обеих её
сторон. Только ключи предполагалось хранить в дежурной части,
поэтому открывать и закрывать её мог лишь Дежурный по СИЗО
№1.
Николай,
когда все зеки потеряли бдительность и покинули дежурку полным
составом, занимаясь перетаскиванием боеприпасов в генеральскую
баню, именно дежурку освобождённые из столовой решили сделать
местом для складирования добытых ресурсов и безопасным пристанищем.
Зная заранее, где спрятаны ключи у Дежурного (не раз по долгу
службы заходил в Дежурную часть), быстро ими воспользовался,
закрылся внутри помещения. Сами ключи он бросил обратно в стол,
зная, что все два экземпляра находились именно там. Затем наступили
трудные времена долгой обороны и подготовкой принести себя в
жертву, а ключи так и продолжали лежать там, куда он их
положил.