Оставшиеся господа академики с профессорами пилюльных
наук только руками разводят: 'Довольно необычное и весьма странное,
г-хм, да, странное, излишне быстро прогрессирующее развитие
болезни. Тем более после, ну вы понимаете, Серого финала, это очень
странно. Скажем вам правду - очень и очень негативные
прогнозируемые симптомы. Да-да, конечно же, мы всенепременно ещё и
ещё раз соберём консилиум. Ну, что вы, что вы, это ведь тоже в
наших интересах.... Мы не сомневаемся - повторная операция
однозначно увеличит ваши шансы на выздоровление. Да, я уверен в
своих словах. И коллеги тоже уверены'.
Бла-бла-бла, платите золотом, лейте бесценное топливо,
приезжайте, только обязательно с охраной, на повторные осмотры и
консультации, сдавайте бесчисленные анализы и ещё раз анализы.
Крови, мочи, прочей вонючей дурноты и может быть, может
быть....
Надоели! Только средства тянут, волки в белом, а толку
никакого! Ноль. Зеро. Смысла не вижу. И ещё - мне всё надоело. До
отупения и безразличия. Надоели постоянная, заставляющая жалобно
скулить боль в суставах и не проходящий, не развеивающийся никак
серый туман в глазах. Достали ржавые, гнутые винтом, штыри под
рёбрами, что мешают сокращаться моей истрепанной стрессами,
бесчисленными нервными срывами и выматывающими гонками, именуемыми
сексом, сердечной мышце. Измотала, измучила ежедневная отработка
неведомым бойцом невидимой армии штыковых ударов в район печени.
Длинным коли, коротким коли! И не забывает ведь проворачивать при
каждом ударе зазубренную стальную полосу, отличник боевой
подготовки, сука. Всё так надоело, что я уже сжился, сроднился с
навязчивым желанием налить себе полный, до овальных краёв, бокал
коньяка и запить этим 'нектаром' горсть белых горошин. Глотать
терпкую жидкость гулко, шумно, обливаясь и надсадно дёргая дряблым
кадыком, запуская на-перегонки тонкие янтарные нити струек по
морщинистой коже подбородка и седой щетине. А потом гулкая пустота
и всё. Но нельзя - вне кладбищенской ограды лежать не хочется, да и
трусостью в квадрате будет выглядеть такой поступок. Лично для меня
выглядеть будет. Получится, что словно бы сбежал, сдался, плюнул на
всех и дела не закончил. Оставшиеся партнёры и шакалья стая
родственничков - гиены не умирают -скроют мой позор, конечно,
никому словечка дурного в общинах не расскажут. О покойниках только
хорошее говорить надо или сниться будут. Я тем более и строго в
кошмарах. Уйду я для всех красиво, как положено уходить
старикашкам, что зажились на белом свете, после долгой и
продолжительной болезни. Лягу в ограде и к месту моего упокоения
будут приходить в будущем народившиеся юные гении и таланты,
возлагать цветы и перечитывать про себя бесконечные строки
помпезной эпитафии на плите чёрного мрамора и давать слово, что они
достигнут того же. То есть набьют свои закрома и карманы ещё
больше. Клятвенно будут обещать, со всей пылкостью юности, что они,
когда придёт их время, умрут также достойно - сдохнут, восседая в
инвалидном кресле на собрании руководителей, до конца 'стоя у
руля'. И электронное стило выпадет из ослабшей руки, так и не
завершив начатую подпись.