– Ого… – пробурчал я себе под нос, благо, коридор был пуст. –
Неужели этот тот самый Сипкин? Старый знакомый… Судя по
дуболомовской роже, которая прослеживалась даже на рисунке, вроде
он. Быков говорил, что он якобы где-то у него на заводе трудится.
Перепутал, наверное. Видел он его раньше, вот и перепутал. А лицо
знакомым показалось ему, потому что Тоха был на моем бое с Сипкиным
много лет назад. Даже сам в соревнованиях участвовал.
Под пятиклашным рисунком я стал читать коротенькую заметку о
том, как водитель Сипкин применил излишнее рукоприкладство к… Мать
чесная! К товарищу Черпакову. У них с убитым был конфликт? А вот
это уже интересно… Такой как Сипкин запросто мог и голову отрезать,
и ногу… Вырос он в деревне. Помнится, встречал я его на деревенской
дискотеке, куда занесла нас судьба с Зинченко-младшим когда-то.
Сипкин там с братом пытался порядки местные наводить. Деревушка та
подворьями со скотиной славилась. Почти у каждого коровы, свиньи и
прочие козы водились. Чтобы тушку разделать, сноровка нужна. Вот
коз как раз подвешивают на веревке, чтобы разделать. Надо будет
тряхнуть Вовика. Но калач он тертый, сам на милиционера учился,
знает оперские приколы. Как-то по-хитрому с ним надо…
Решив не задерживаться, я поднялся на второй этаж, помнил еще,
где бухгалтерия, свернул в левое крыло – в сторону звуков цокающих
каблучков. Запах лака и краски сменился на витающий аромат духов и
помады.
Вот и нужная дверь с табличкой: «Бухгалтерия».
Кабинет один, но большой. Дверь настежь. Тук! Тук! Постучал для
приличия и вошел.
Пять тружениц возраста от комсомолки до Раисы Максимовны
копошились в бумажках. Кто стучал по клавишам пишущих агрегатов,
кто старательно сшивал листочки в тома.
– Здравствуйте, девочки, – улыбнулся я.
Те нехотя оторвались от бумажек и скользнули по мне
серпентарными взглядами.
Видно, подумали, что я пришел просить посчитать отпускные, да не
по расписанию. Согласно объявлению, жирно нацарапанному химическим
карандашом на листке (он висел на стене на видном месте – сразу
возле «материка» на лысине Михал Сергеевича), выходило: «Расчет
отпускных и матпомощи строго после по четвергам». Не хватало там
приписки насчет «дождичка». А сегодня и вовсе был вторник.
Внимания меня удостоила только пара девиц помоложе и понарядней.
Косились с любопытством, но молчали, ждали от меня излияния
прошений. Что ж… Зайдем с другой стороны. Я достал красные корочки
и, не раскрывая их, просто ткнул золотистым гербом СССР по центру,
прямо в глаза Горбачеву.