В приоткрывшуюся щель просунулась голова и плечи какого-то
работяги:
– Разрешите, Илья Игоревич?
– Вы кто? – уставился на него Трошкин.
– На работу устраиваться, заявление написать. На свободную
вакансию…
– Не видите? Я занят! – отбрил тот посетителя. – В коридоре
ждите.
- Извините, - работяга скрылся.
– Ого, – присвистнул я. – А говоришь, добрый. Вон какой
командный голос у тебя прорезался, прямо как у Зверевой, когда она
в этом кабинете заседала.
Илья на секунду задумался, поиграл желваками и проговорил:
– Раиса Робертовна все-таки хорошим человеком была. Резким,
импульсивным, но хорошим.
Я уловил в глазах друга мимолетную грусть.
– Э, ты чего? У тебя жена, Илюха, а ты старую любовь
вспоминаешь…
– Да все, проехали, – тряхнул головой Илья. – Кстати, Олег – сын
ее, заходил недавно.
– Куда? – я вскинул брови на собеседника. – На фабрику?
– Ну, да… Сказал, что ко мне. Я, конечно, обрадовался, помнит
меня. Но мне кажется, он лукавит.
– В каком это смысле?
– Сам знаешь эту молодежь, просто так они не приходят проведать,
им всегда что-то нужно.
– И что было нужно Олегу? – насторожился я.
– Я так и не понял, – пожал плечами друг. – Так же кофе с ним
попили, как вот с тобой, сказал, дескать, ему приятно в кабинете
матери еще раз побывать, ведь она его раньше часто на работу с
собой таскала, когда садик на карантине был. Воспоминания из
детства, так сказать…
– Хм… Странно, – задумчиво проговорил я. – А мне казалось, что
Олег не испытывает особо теплых чувств к своей биологической
матери. Не любит вспоминать.
– Эх… – вздохнул Трошкин, кулаки его сжались. – Знал бы, что все
так обернётся с Раисой – убил бы…
– Кого? – мои брови снова полезли наверх.
– Ее убийцу… Ухажера этого тайного, Степанова, который потом ее
и прирезал и Олега похитил.
Я смотрел на старого знакомого и удивлялся.
– Его наказание уже постигло. Сидит за преступление своё.
– Да выйдет он скоро, – махнул рукой Трошкин. – А Раиса в земле.
Как жаль, что он всего лишь тюрьмой отделался…
***
После общения с Трошкиным я вышел на улицу.
– Андрей Григорьевич! – окликнул меня женский голос.
Я обернулся. Это была бухгалтерша Маша. Она явно караулила меня
у выхода.
– Маша? – я удивленно кивнул ей, и мы отошли в сторонку.
– Андрей Григорьевич, я вспомнила, – Маша огляделась. – Вадик
незадолго до смерти упоминал одного человека… Он как-то выпил
лишнего и сболтнул, что это очень опасный человек. Я спросила,
почему. Но он сразу прикусил язык и больше про него не говорил. И
даже не сказал, какое отношение тот к нему имеет.