Чтобы хоть как-то занять время, я доломал автохирурга, оторвав
ему поврежденную руку, и принялся наносить ею методичные удары в
дверь, горланя при этом столь уместную в данных обстоятельствах
«Дубинушку».
— Прекратите вандализм! — заверещал комм тоненьким
голосочком. — Наши барабанные перепонки не выдерживают
фальшивых нот!
— О-отдай-те мне оде-ежду, — протянул я на тот же
мотив. — Э-эй, ух-нем! Эй, родимая, сама по-ойдет.
Комм выразился исключительно нецензурно, с некоторой долей
виртуозности, говорившей о долгой практике, и отключился.
Пение и стучание в дверь успели меня несколько утомить. Но
остановиться на полпути — значит показать собственную слабость, и я
продолжал. Вы уже должны были заметить, что останавливаться на
полпути сержант Соболевский абсолютно не способен.
Не знаю, что их добило — нанесенный медицинскому оборудованию
ущерб или пение, но выбранная стратегия дала результаты, и когда
дверь снова открылась, на пороге возник мой старый знакомый.
— Здра-а-австуй, Фе-е-ельдман, — пропел я. —
Что-о-о ты ска-а-ажешь?
— Прекрати петь, если можно.
— Нет, сна-ча-ала гово-о-ори.
— Мой коллега Кац упорствовал по поводу твоей выписки до
последнего и даже обращался к самому Полковнику. Полковник сказал,
что если бы в больнице были трехметровые англиевые стены, он бы,
пожалуй, разрешил тебя оставить, но, поскольку их нет и в ближайшем
будущем не предвидится, а также учитывая твой поганый характер и
дурные привычки, приобретенные, вероятно, в недалеком детстве,
дешевле будет тебя выпустить. Кстати, Кац настоял, чтобы стоимость
ремонта поврежденного тобой автохирурга вычли из твоей
зарплаты.
— Вы-чита-ай-те, вы-чита-ай-те, — пропел я. — Мне
на э-э-то на-а-а-пле-вать, наплевать.
— Ты прекратишь петь сам или мне вызвать бригаду санитаров
и затолкать тебе в рот кляп так глубоко, чтобы он был виден и с
другого конца?
— Так и быть, — смягчился я. Шутки шутками, но от этих
медиков можно ожидать чего угодно! — Где мои шмотки?
— В шкафчике, идиот. И если уж ты сам себя выписал, зайди к
Полковнику, он хотел с тобой поговорить.
Пока я одевался, он не уходил из палаты и пристально за мной
наблюдал. Очевидно, следил, чтобы я не поломал еще чего-нибудь.
Когда процесс моего облачения подошел к концу, он вынул из кармана
халата конверт и протянул мне.