Мы почти не разговаривали, а просто ждали своей очереди. Это я
так решил, Хаген слишком много болтал и иногда выпаливал такое, о
чем говорить не стоило.
Хаг заметно нервничал, переминался с ноги на ногу, то и дело
всматривался в толпу, выискивая взглядом неведомо кого. Приходилось
его одергивать, так как это мельтешение привлекало внимание
окружающих.
Я напротив — был спокоен как слон. Да и настроение было
приотличнейшее, и кроме жары ничего не раздражало. Мысленно я
прокручивал в голове план, прикидывал возможные варианты развития,
продумывал действия отступления в случае неудачи. Еще предвкушал
встречу с Линетт и представлял физиономию Ворлиара в тот миг, когда
он узнает о том, какой сюрприз я ему устроил.
А ещё попутно любовался загорелыми танцовщицами в легких
полупрозрачных платьях, которые плясали на сцене у площади. Изредка
окидывал взглядом Алмазный дворец — величественная гора, сияющая на
солнце. Даже не верится, что я его построил.
Теперь, когда память Ананда вернулась, я отчетливо помнил
процесс возведения Лоре-Адараского чуда света. Тысяча рабочих,
сотня из которых стихийные маги, и двадцать шесть лет на
возведение. Последнюю из трех башен я так и не успел завершить, ее
заканчивали уже мои дети.
Несмотря на то что дворец звался алмазным он, конечно же,
таковым не являлся. На самом деле алмазов в создании дворца было не
так уж и много, хотя и их крошку я так же добавлял в гранит и
мрамор. Но основное сияние дворцу придавал хрусталь, из которого
были сделаны все окна в башнях и главном здании. А окон здесь было
немало, и потому внутри дворца всегда было светло и тепло.
Но главный строительный материал — это все же белый гранит и
белый мрамор, в который добавлялась крошка различных камней: от
драгоценных до простого стекла и хрусталя. А основной секрет — это
ракушки, светящиеся в темноте.
Кровля башен была сделана из тех же больших раковин моллюсков,
напоминающих земных морских гребешков только в десятки раз крупнее.
Такие водились только в Сапфировом море, их размер мог достигать
двух метров. Да, достать их со дна — задача была весьма трудоемкая.
Но оно того стоило. Теперь, уже который век, днем крыши башен
блистают, будто жемчуг, а в ночи флуоресцентно переливаются
фиолетовым, розовым, голубым и зеленым.
— В этом году как-то слишком долго, — сказал Хаген на выдохе и
снова призвал к грани ветра, обдувая нас холодным потоком.