— Вскрывай давай, любопытно ведь, — подпихнула Катарину
Мадди.
В шкатулке оказалось простое серебряное ожерелье. С одним
топазом и без каких-либо висюлек.
— Ничего себе, — прошептала Мадди. — Вот это да.
— Так ведь оно как твое, — удивилась Катти.
— Ты чего? Это же белое золото, магическое. Читай.
«За сдержанность». Больше в письме не было ничего.
— По таким критериям я рискую взять главный приз, — нахмурилась
Катарина.
— Ни разу не слышала такого счастливого голоса, — захохотала
Мадди. — Пойду я, вот-вот должны вещи привезти и слуг. Я к тебе
вечерком через ванну загляну. Или ты ко мне. У меня вино и фрукты в
сундуках.
— Когда ты успела?
— Ты что? Я сундуки собрала, еще когда с венцом на голове
проснулась. — И Мадди тяжко вздохнула. — Как мать с отцом
расстроились. Нам бы ту солеваренку, эх. Мы ведь в обмен-то
маслобойню даем. Все честь по чести. Ладно, не буду тебя
расстраивать.
Катарина смогла только кивнуть. Расстройства Мадди ей было не
понять. Солеварни, маслобойни — все это было далеко от Катти. И
потому, выйдя на балкон, она решила чуть обождать и, если нянюшка с
вещами не появится, пойти гулять.
Покои невесты состояли из спальни с крохотным балконом, гостиной
и ванной комнаты. Правда выяснилось, что ванная действительно одна
на двоих — имелась вторая дверь.
Вернувшись в спальню и через нее выйдя в свою небольшую
гостиную, Катарина услышала, как кричит Боудира. Да так громко, так
непристойно. Вроде как мэдчен ванен Крют напирала на то, что кто-то
из невест подменил ей украшение. А служанка пыталась объяснить
взаимосвязь между именем на двери и появлением шкатулки.
Катти покачала головой и на всякий случай зарастила лианой вход
в покои. Ну ее, истеричку. Еще явится проверять, что за украшение
на Катарине.
За несколько часов мэдчен ван Ретт едва не сошла с ума от скуки.
В изящном секретере нашлись чистая бумага и чернильные палочки. Все
остальные полки были пусты. Кроме секретера здесь стояли два тонких
и изящных кресла, круглый стеклянный столик. Спальня Катарины была
отделана в сливочно-желтых тонах. А гостиная радовала прекрасным
коралловым оттенком.
— Надо как-то разнообразить все это благолепие, — вздохнула
мэдчен ван Ретт и придвинула к себе чистые листы.
Так что к визиту нянюшки у Катарины было готово два графических
рисунка. Карикатура на белатора Альтгара и кошка в ветвях рябины.
Катти не была прирожденным художником. Но воспитание благородной
мэдчен предполагает уроки живописи, пения и вышивки. От последнего
плакала как Катти, так и нянюшка.