— Я Катарина ван Ретт. Что ж, Росица, веди меня.
Удивительно, но к девичьему дворцу Катарина пришла одной из
первых. А точнее — сразу после Мадди. Росица провела ее узкими
тропками, минуя основные аллеи.
— Часто у вас изменяют цветы?
— Только по праздникам, мэдчен. Придворный маг не белатор и не
может надолго заколдовать живые растения. Неделя — и ему приходится
все переколдовывать заново.
Девичий дворец был похож на воздушный зефир. Белые и розовые
оттенки смешивались, создавая удивительное архитектурное
совершенство.
— Здесь семь комнат, бальный зал, большая столовая, гостиная и
библиотека. Также есть крытая оранжерея.
— Раньше невест было значительно больше, — нахмурилась
Катарина.
— Да, но селили их здесь только перед последним испытанием.
Видимо, наш принц смог сократить Отбор. Он умен и благороден, — с
придыханием произнесла Росица.
— Да, ты права, — сдержанно согласилась Катарина. На самом деле
мэдчен ван Ретт пока не была в этом уверена. Но хвалить королевскую
династию весьма полезно.
Катарина остановилась в коридоре, гадая, какую комнату выбрать.
И пытаясь понять — у седьмой комнаты тоже есть соседка? И если
есть, то как это получилось?
— Может, соседнюю со мной займешь? — в коридор выглянула Мадди.
И Катарина согласно кивнула.
Шумно отдуваясь, по лестнице поднималась Боудира. Увидев Мадди и
Катти, она зло сощурилась и процедила:
— Угловая комната — моя. Сейчас выкину ваши вещи!
— Я потом тебя с балкона выкину, — флегматично произнесла Мадди
и покачала головой, глядя вслед Боудире. — Повезет же принцу.
— Думаешь, он ее выберет?
— Красивая, злобная, знает себе цену, умеет себя подать, когда
надо. Мужчины ведутся на таких. — Мадди пожала плечами. — Ты на
двери напиши свое имя, и тогда на подносе внутри комнаты появится
шкатулка.
Мэдчен ванен Скомпф кивнула на низенький столик. Там в
хрустальном футляре лежал один единственный карандаш.
— У тебя уже появилась?
— Ну да, откуда бы мне тогда знать? Любопытно, поди?
— Я могу и потерпеть, — улыбнулась Катарина.
— У меня серебро, с одним топазом и двумя медными капельками.
Одна капелька — за то, что я поела, никого не дожидаясь, а вторая —
за неподобающие разговоры.
— Ох, тогда я пишу. — Катарина взяла со столика карандаш и
размашисто написала свое имя. — Заходи, посмотрим вместе.
Отказываться Мадди не стала. И девушки вдвоем пронаблюдали, как
на кофейном столе в серебристом сиянии появилась шкатулка. И
письмо.