Трибуны шумели и свистели, и под этот
рёв и гвалт уже красно-белые поспешили ввести мяч в игру. В этот
раз, во избежание очередных претензий в свой адрес, я сразу после
розыгрыша в центральном круге поспешил на непривычную позицию
выдвинутого центрального нападающего.
Мяч, однако, до меня не доходил от
слова «совсем». Партнёры по команде упорно делали несколько
коротких передач, играя в «стеночку», но после пяти-шести
перепасовок между собой благополучно теряли над ним контроль на
подступах к штрафной площадке «Нанта». Французы, в свою очередь,
отчаянно тянули время при полном попустительстве главного арбитра,
который, после моего замечания демонстративно ухмыльнулся мне в
лицо и похлопал по карману с карточками.
Всё это окончательно меня взбесило, и
я, в конце концов, сам выскочил за боковую линию вбрасывать
очередной аут. Сделал я это очень удачно — широко размахнувшись,
запустил со всей силы мяч прямо в голову самому наглому в плане
затягивания времени футболисту «Нанта», игравшему под номером семь.
Футбольный снаряд с подозрительно громким хлопком отскочил от его
черепа и вернулся мне прямо в ноги, чтобы быть тут же отпасованным
на Аленичева.
Сам я, перепрыгнув через сидящего на
поле и крутящего головой француза, рванул к вражеским воротам, не
забыв дружелюбно улыбнуться ошеломлённому арбитру. Шла последняя
минута основного времени матча, и у меня не было особых сомнений в
том, что, несмотря на целый ряд произведённых во втором тайме
замен, главный судья постарается дать финальный свисток как можно
скорее. Тем временем, Аленичев закинул мяч влево на Безродного,
который, продвинувшись вперёд, отпасовал мне в центр. В этот момент
мимо меня в сторону Артёма метеором пронёсся арбитр.
Передо мной снова маячило трое
игроков обороны «Нанта», а Тихонов был надёжно прикрыт. Я просто
физически ощущал, как истекает время матча. Что-то снова кричали
мне с нашей скамейки запасных, а сзади набегал игрок французской
команды, и я решился на однажды виденный в детстве сомнительный
приём. Сделав один финт и переложив мяч под левую ногу, я нанёс
сильнейший удар в левую от ворот сторону и буквально чудом сумел
попасть прямо в голову уже не ухмыляющегося главного арбитра. На
долю секунды на его физиономии мелькнуло изумление, и мяч, с
очередным хлопком отскочив от рухнувшего на газон судьи, по высокой
траектории перелетел через вратаря французской команды и затрепетал
в сетке.