Ручей - страница 15

Началась операция по отлову.

Детёныша усыпили из ружья слоновьей дозой седатива, ограду отключили. Ветеринар приладил к хоботу и рту спящего зверя аппарат с подачей кислорода. Переругиваясь, пыхтя и тужась, зоологи облачили рогача в огромный мешок, сделанный из того же материала, что их собственные переходные скафандры, подъёмником загрузили на тележку и через нулевую точку отчалили, только запах озона и остался. Рабочие с инженером задержались, чтобы починить повреждённый участок ограды. Экскаватором вырыли целый котлован и тушу рогачихи закопали.

- Что с маленьким? – спросила Капелька у Марьи Ивановны на прощанье.

- Выкормим, всё будет в порядке, – ответила та. - Вырастет здоровым, все заборы перебодает.

В тот день, внепланово, с разрешения руководства, пока на станции работали инженер с помощниками, Лана с Капелькой сходили «в мир» на чудесный новый мультик.

Забор после ремонта остался частично повреждённым – теперь наружная его сторона не просто отбрасывала зверей, а сразу убивала высоким напряжением.

- Заказали изоляцию, починим на следующей неделе, - сказал инженер по ТБ.

Неделя растянулась в месяц, за этот месяц у забора появилась кличка – Убийца, а у Ланы неприятная новая обязанность – закапывать обугленные трупики присевших любопытных птиц.

***

- Встать, суд идёт!

Павор поднялся и оправил натянутый на животе пиджак. Надо бы взять себя в руки, заняться с тренером и прекратить жрать, но как? Работа у Павора нервная, теперь ещё и суды кровь сосут. Для восполнения высосанной крови Павор ел еду, закусывал пищей и загрызал десертом – молочным шоколадом с целыми лесными орехами, источником эндорфинов. Ну и запивал ликёром, чего греха таить. Разумеется, поднабрал немного на стрессе.

Его защитник, бывший полицейский и теперешний совладелец адвокатской канторы Юхимович тоже встал, меланхолично перелистывая пальцем документы в наручном компе-часах, готовился по мере требований подавать картинки на экран. Голова у Юхимовича была продолговато-вытянутой, как яйцо, короткая стрижка только подчёркивала эту смешную физическую особенность адвоката.

- Что он может порешать, яйцеголовый? – фыркал Павор сперва.

- В бракоразводных водах он – акула, - уверял в ответ Толик, рабочий юрисконсульт, знавший всё и вся.

Кривясь и корчась, Павор согласился, о чём порой жалел. Хвалёная акула смогла выбить из судьи ровно то же, что любой обычный адвокат – полгода отсрочки. Развод Павор давать не хотел, кричал, что любит Светлану и ждёт её возвращения, что готов принять и простить, что не держит обиды и жить без неё не может, он едва не плакал и заслужил ебаный Оскар, в какой-то момент даже сам поверил, что мог бы простить Светлане этот длинный и мерзкий, как дохлая змея, скандал, в котором Павор выглядел дурак дураком, осмеянным, осуждённым и порицаемым. «Это который Мусорщик, от которого жена ушла?» Он бы охотно убил гадину, если бы мог.