- Ночной Глаз всё больше жмурится,
скоро закроется совсем, - с намёком в голосе сказала Мать, и
любовно дотронулась носом.
Грей отвернулся. Он помнил свою
первую охоту и первый провал. Помнил жгучее нетерпение, с которым
ожидал снисхождение гейма, святого безумия битвы, и то отчаяние,
которое обрушилось на него после, когда и ему, и семье стало
понятно, что он, скорее всего, пустой. Смущённая Мать привела
морально раздавленного Грея пред нос и очи Матриарха, его
Бабки.
- Ничего, - сказала та, осмотрев
рослого Грея, - не у всех с первой охоты получается. Самца ты
выкормила ладного, Дочка, подождём.
И они с надеждой ждали второго
новолуния, и… второго фиаско.
- Он тяжело перелинял весной, -
стыдливо поясняла Мать своим Сёстрам.
Мать жалела Грея – мало того, что
сын, ещё и без гейма. Грей до сих пор болтался на положении
маленького, пока семья брала большую добычу, да за ельник бегал –
романтик и глупец. Обе его Сестры теперь возвращались,
преисполненные торжества, счастливые, липкие от тёплой ещё крови на
шкурах, пахнущие пищей и удачей, а он, как детёныш, собирал кочей
под корягами, да мать приносила мяса.
Сестры Грея презирали, одна дерзко
сказала, что на вторую же течку выберет пару и тоже станет Матерью,
а его ни одна самка не выберет, потому что он урод. Мать лишь
повернулась в её сторону – та осеклась и поджала хвост, но слова
были сказаны, правдивые слова.
Потому что в стае Грей был уродом,
пусть не внешне. Пусть его шкура была толстой и жёсткой, как у
всех, кости крепкими, как у всех, зубы острыми – как у всех, а
хвост гибким и хватким, хоть за ветки цепляйся, хоть добычу хватай
– это не играло никакой роли. Взрослый муст без гейма – для семьи
балласт, как старик или калека.
Чтоб семья выжила, росла и
процветала, чтоб плодились Матери, добыча всякий раз должна была
становиться больше, и насытить всех, включая детёнышей. А больше –
значит опаснее. Его ровесники уже хвалились шрамами, другие и вовсе
не вернулись с охоты, что поделать, так устроен мир.
- А что случается с одиночками? –
спросил Грей у Матери после первого провала.
- Если Мать больше не может рожать
для семьи – она уходит, – чуть подумав, ответила та. – Если муст
стал немощным и опустел – он уходит. Если детёныш родился слабым –
его выносят прочь из логова. Семья – превыше всего. Пустой, не
можешь слиться – лишний. Твоё тело не восполнит рану – лишний.
Мусты слишком малы, чтоб охотиться, не сливаясь, а добыча велика и
сильна. Лишних семья отдаёт Лесу, таков закон.
