– Предположительно ритуальное
убийство в лучших традициях инквизиции.
Грин криво улыбнулся. Но Марк
удовлетворенно кинул – детектив постепенно втягивался в диалог и
раскрывался. Каждый раз было интересно наблюдать за тем, как он
выныривает из внутренней бездны, в которую погружался, расследуя
дело.
– Не уверен, что это так, –
проговорил Аксель, щелкая зажигалкой. – Слишком много чувств.
Разных чувств. Как будто действовали два человека.
– Эй, это моя работа, Грин, –
рассмеялся Марк.
Аксель улыбнулся, на этот раз без
ухмылки. В его глазах наконец отразилось подобие человеческих
эмоций. Детектив сел за стол, откинулся на спинку кресла и
посмотрел в потолок.
– Не сходится, – сообщил он Марку. –
И жаль, что тебя не было на месте преступления, тебе было бы легче
понять, о чем я говорю.
– Я туда схожу обязательно.
– Две жертвы. Убиты разными
способами. Вместе они составили завершенную картину. Жертва на
костре и священник без рук и глаз в позе полного раскаяния. Словно
открытка из средневекового религиозного трактата. В этом есть
определенная красота. Особняк начала девятнадцатого века, весь в
мраморе и золоте, витые лестницы, ковры. Высоченные потолки.
Кстати, потолок подкоптился, я заметил, значит, жгли прям в доме… Я
отвлекся, – Аксель затянулся. – Священник и его жертва. Или
случайная жертва и священник, который ее оплакивает.
– И почему тут нет ритуального
подтекста? Не удивлюсь, если сожженный труп окажется проституткой,
а мужчина – действительно священником. Только шаловливым.
Грин качнул головой, не глядя на
Карлина.
– Не уверен, – сказал он.
– Нужно собрать команду, – проговорил
Карлин. – А пока просто опиши мне, что ты почувствовал и увидел,
когда оказался на месте преступления.
Грин надолго замолчал. Марк видел,
как ходят желваки по скулам, как неподвижен его взгляд. Над
детективом витало облако дыма, а сам он превратился в статую,
изредка взъерошивая светлые волосы. Размышляя, он провалился
настолько глубоко в себя, что, казалось, полностью потерял связь с
реальностью. Карлину нравилось работать с молодым детективом. Грин
был талантлив и трудолюбив, тонко чувствовал границы и уважал чужой
профессионализм, одновременно не позволяя сомневаться в своем. В
нем было что-то глубоко трагичное и холодное, не допускавшее
личного сближения, хотя Карлин и начал считать его другом, но в
работе Аксель оказался бесподобен.