Рамилия с сомнением посмотрела на него, а затем вопросительно – на Фавия.
– Никто не узнает, – повторил Никандр и грозно глянул на воина, тот поспешно кивнул.
Управляющая еще раз обвела всех присутствующих взглядом, а затем вышла из комнаты, громко топая и выражая этим свое отношение к подобной затее.
Ожидание длилось, казалось, бесконечно. С каждой даже не минутой, а секундой Никандр нервничал все сильнее и сильнее. Больше всего его выводили из себя собственная беспомощность и вынужденное бездействие. И вот когда он уже решил сам идти к королеве, Ламия мягкой, неспешной поступью, словно крадущаяся кошка, вплыла в гостиную.
Похоже, Рамилия не шутила, когда говорила, что у королевы сбитый режим дня и бодрствует она ночью, потому что в отличие от Никандра, на котором была лишь спешно накинутая рубаха, она была одета полностью. Или, вернее, на этот раз король не мог упрекнуть ее в том, что она раздета. Она была облачена в темно-изумрудное платье с открытыми плечами и глубоким декольте. Платье облегало тонкую талию и расширялось от бедер. За королевой небольшим хвостом тянулся шлейф. Ламия снова была боса, судя по ступням, которые выглядывали из-под подола, когда она шагала. Волосы убраны в высокую прическу, но одна из прядей перекинута вперед через плечо. Голову королевы венчала высокая корона, а на шее снова красовалось черное плетеное украшение-ошейник.
Ее сопровождали две клыкастые кошки-охранницы, а также Рамилия и две служанки.
– Доброй ночи! – светски поприветствовала короля Ламия, также внимательно изучая его. Никандр молчаливо кивнул. – Вы меня звали?
– Да. Мне сказали, вы хорошо разбираетесь в целительстве. Поэтому…
– Кто сказал? – перебила его Ламия и начала поворачивать голову в сторону Рамилии, давая понять, кого подозревает в этом. Та обеспокоенно глянула сначала на королеву, а потом зло – на короля.
– Да об этом все говорят, – не стал выдавать своих источников Ник. – О вас довольно много слухов ходит. И о том, что вы увлекаетесь врачеванием, также.
– Я увлекаюсь ведьмовством, а не целительством или, тем более, врачеванием, – ответила ему Ламия с неожиданно веселой улыбкой.
– Называйте как хотите, – недовольно ответил король. – Мой друг и наставник болен, и ему нужна помощь…
– Пусть его осмотрит лекарь.
– Ваш лекарь ничего не смыслит в лечении, – резко ответил король, и улыбка Ламии тут же стерлась, а взгляд словно заледенел. Никандр запоздало вспомнил, что Олин является воспитанницей королевы, и тут же пожалел, что нелестно отозвался о ней.