«Что за
бред он несет?!» — размышлял Жорж-Мишель, но не все присутствующие
разделяли его недоумение. Жуайез слушал с искренним увлечением и
азартом. Д’Эпернон с опаской. Эта опаска была заметна чуть ли
не у всех членов совета — у Генриха в том числе. На лице д’О
читались брезгливость и недоумение. Амио был невозмутим.
— Ценное
замечание, мэтр, — произнес он, не выказывая ни малейшего удивления
и неодобрения сказанному. — Но, видите ли, в чем дело — вчера я
исповедовал его высочество, дал ему отпущение грехов и причастил.
Это значит, что подозрения принца в подобных грехах совершенно
несостоятельны. Это я говорю как хранитель Сорбонны. Занесите это в
протокол.
Епископ
доброжелательно кивнул, а потом перевел взгляд на Монту. И по тому,
как потяжелел этот взгляд, Луаньяк понял, что должен сделать.
Повинуясь знаку командира, двое из Сорока Пяти отошли от принца
Блуа и встали по обе стороны от Монту.
Осознав
свою ошибку, и поняв, что они с принцем сейчас находятся на равном
расстоянии от эшафота, Монту заговорил, не дожидаясь дозволения.
Теперь он горячо утверждал, что его не так поняли, что в указанные
им дни он встречался с доверенные людьми принца — ну, кроме той
Пасхи, с которой он напутал от волнения — с Мало и Ликуром! —
громко закончил свою речь гасконец. Рассчитывал ли он, что король
не сменит свое решение, или пытался таким образом протянуть время,
чтобы расследование продолжилось, принц рассуждать не стал. Его
охватил гнев —мерзавцу
недостаточно было потащить на эшафот его, ему надо было впутать в
это дело еще и его людей.
Жорж-Мишель больше не хотел рассуждать и
сдерживаться, он шагнул вперед яростный и решительный, и если бы
человеческий взгляд мог убивать, Монту пал бы мертвым.
— Сир, —
заговорил он с непреклонностью набатного колокола. — Я смиренно
ждал вашего правосудия, как ваш поданный и родственник — без
ропота, лишь с уважительным трепетом, подобающим моему положению.
Но когда клеветник облыжно обвиняет тех, кто двадцать лет верой и
правдой служит вам под моим началом и не раз доказал свою верность,
в том числе и проливая кровь на поле брани, я более не могу
молчать!
Глаза
обвиняемого сверкали, лицо пылало, и Генрих даже отодвинулся вместе
со стулом от этого неприкрытого негодования.
—
Господин де Ликур, — продолжал Жорж-Мишель, — будучи помощником
губернатора, ежедневно присутствует на заседаниях парламента Тура и
вообще не бывает в Париже. Что касается капитана Мало, то как
комендант Лоша, он также неотлучно пребывает в Турени, и как добрый
католик каждый день берет благословение у замкового капеллана для
своих трудов. И коль скоро речь идет о правосудии, и моего слова
недостаточно — нужен второй свидетель для доказательства
невиновности капитана, так вызовите сюда этого почтенного человека,
сир, и он под присягой подтвердит мои слова!