Министр
помедлил, усмехнулся:
—
Королевская кровь при должном воспитании не может не заявить о
себе.
Прелат
кивнул.
— Значит,
вы пришли к тому же выводу, что и я.
— А что тут
думать? — тот час отозвался министр. — Как только юный Релинген
впервые здесь заговорил с ним — тот час стало ясно, что это никакой
не капитан на службе. А как он держится, как говорит!..
— Как
образован! — подхватил прелат.
— А манеры…
Да они неразличимы, их сходство несомненно, — продолжил принц. — И,
кстати, никто и никогда не видел, чтобы этот юный дворянин
поклонился своему принцу или слушал его, опустив голову. Да он даже
головной убор в его присутствии ни разу не снял!
— А это
имя… Кюнеберг, — задумчиво проговорил священнослужитель.
— Да,
Кюнеберг… — повторил министр. — Это же охранник ее высочества, —
вспомнил он. Мозаика сложилась, и вельможа едва не хлопнул себя по
лбу. — Конечно, кому как не своему верному кабальеро ее высочество
могла поручить такое деликатное дело.
— Что ж,
нам нужно использовать подарок вдовствующей инфанты, — прелат был
полностью согласен с принцем. — Драгоценный камень должен быть
огранен и заключен в достойную оправу, а для этого нужно показать
юноше, что Испания может дать ему то, в чем отказал собственный
отец. И, конечно, отдать ему Бретея. А потом… потом судьбу консорта
Релингена должен решить его старший сын. Оба его старших
сына.
Он ушел в
свою комнату, зажмурил глаза и заткнул уши. Не помогло. Что толку
бежать от самого себя, если все равно знаешь, что твоя жена умирает
родами, а твой ребенок не родится? Что толку бежать от себя и
затыкать уши, если крики роженицы разносятся по всему дому, так что
даже прислуга разбежалась…
Когда
повитуха робко предложила позвать священника, Лео Кюнеберг только
кивнул.
Он знал,
что женщины умирают родами, но представлять себе Ангелику,
страдающую от нестерпимой боли, было невыносимо. Он уже смирился с
тем, что его юная жена умрет, и теперь мог только молить
Всевышнего, чтобы это произошло как можно скорее.
—
Господин, может быть, за моим братом послать? Он, конечно, еще не
практиковал и в гости приехал, — какая-то девушка, видимо,
горничная его Ангелики, робко заглянула в комнату хозяина. Лео
непонимающе посмотрел на почти девочку с лицом, усыпанным
веснушками. — Мой брат Эрик — он врач.