Так что в
ответ на слова Матео герцог Кюнеберг только коротко приказал
собираться.
«Лучший
оружейник Толедо» оказался крепким и жилистым стариком. Он
милостиво согласился принять воспитанника принца и «сеньора
Матео».
В ответ на
просьбу молодого человека выковать две шпаги — одну для сражений,
другую для поединков, укоризненно покачал головой. Они бы еще за
три дня до отъезда приехали! Заставил Лео показать, как тот держит
клинок. Нахмурился. Обернулся к Матео:
— А твой
сеньор уверен, что должен драться сам? Он не хочет поручить это
тебе?
Лео понял,
что пора возмущаться, но Матео успел возмутиться первым:
— Да мой
сеньор отлично владеет шпагой!
Уже
набравший воздух для гневной речи, Лео Кюнеберг резко выдохнул — он
не знал, что сказать. Разговор между старым мастером и юным идальго
был за пределами его понимания. Его секретарь и этот ремесленник
оценивают способности молодого герцога держать в руке шпагу.
Сказать Филиппу — не поверит!
К удивлению
Лео, старый мастер взял с подставки шпагу, и, как положено,
отсалютовал ему, приглашая к бою.
Матео
кивнул.
— Мой
герцог достоин лучшего клинка во всей Испании и мой герцог его
получит!
Сперва Лео
решил, что не станет сражаться с этим пожилым человеком в полную
силу. В конце концов, у стариков бывают причуды, и если за
возможность получить отличное оружие ему придется обменяться парой
ударов с простолюдином — что ж, быть по сему! Уже через несколько
мгновений ученик своего отца и главный задира кельнского
университета понял, что ошибся. Простолюдин владел оружием куда
лучше его приемного отца. Так что Лео даже не удивился, внезапно
оказавшись перед старым мастером без оружия. Оказавшись без оружия
второй раз, Лео понял, что хотел бы взять несколько уроков у этого
человека. Его рубашка промокла насквозь, рука, державшая клинок,
онемела, но он бы счастлив!
— Не
чувствуете руку, — подтвердил ощущения своего противника старый
мастер. — Этот клинок вам не подходит. В долгом бою вы не сможете
им сражаться.
Он еще раз
осмотрел шпагу:
— Моя
работа. Я ковал этот клинок для дворянина из свиты инфанты
Релинген. Он жив?
Лео
показалось или в голосе старого мастера и правда прозвучало
волнение? И отчего-то с таким же волнением молодой человек
ответил:
— Это мой
отец, он жив, но болен.
Старый
оружейник кивнул.