Сперва
Матео несколько волновался за своего герцога, отпуская того на
поединки, но, понаблюдав несколько боев, успокоился. Еще он
оказался довольно толковым юношей, сходу переведя на латынь
какой-то греческий текст, подсунутый ему Лео. Молодой герцог
удивился лишь после того, как Матео попросил разрешения разобрать
оружие, которое его сеньор намеревался взять в дорогу. Дерзкий юнец
вовсе не казался человеком, настолько разбиравшимся в оружии, чтобы
готовить его к путешествию. Матео придирчиво осмотрел клинки и
пистолеты, забраковал все, кроме отцовского оружия, и то,
присовокупив, что шпага Лео явно ковалась для человека ростом
несколько выше ее нового владельца. С легкой улыбкой переломил один
из богато украшенных клинков, сопроводив это действо словом
«дерьмо». Это был первый раз, когда юноша выругался, и Лео понял,
что к мнению секретаря все же стоит прислушаться.
— И что мне
со всем этим делать?
Матео
задумчиво повертел в руках обломки.
— Если мой
герцог будет в настроение совершить небольшую прогулку, я
постараюсь познакомить вашу светлость с лучшим оружейником Толедо.
Но я ничего не обещаю.
Лео
Кюнеберг понял, что за год жизни в империи он так и не научился
понимать испанцев. Ревностно охраняющие свою честь и дворянское
достоинство, они тем не менее были готовы признать благородство за
любым, умеющим ловко управляться со шпагой или навахой, крестьяне
могли подать жалобу самому королю, а городские коммуны были столь
же независимы в принятии решений, как и в его родном Релингене. И
при этом — разлитый в воздухе страх перед возможным обвинением: в
ереси, в измене, в святотатстве… Поводом могло быть что угодно — то
же письмо королю, написанное, по мнению корреспондента,
недостаточно почтительно, наличие в дальних предках времен короля
Альфонсо крещенного мавра или иудея, шуточное или нет переодевание,
как в случае с несчастной Лаурой, подозрение в продаже оружия или
коня еретикам…
И вот
теперь он, гранд Испании, как милости должен ожидать разрешения
«лучшего оружейника Толедо» познакомиться с ним. Опять-таки к чести
Лео тот прекрасно понимал, что шпага — не просто душа и честь
дворянина, но и его жизнь, а в случае с полководцем это еще и жизнь
его армии. Человек, отвечающий за душу, честь и жизнь дворянина,
может позволить себе роскошь ставить себя вровень с самыми
благородными людьми.