Максиму стало весело. И желая усилить эффект, он крутанулся
вокруг себя, увлекая за собой и замершую на его руках Таньку. Та не
успела ничего сказать, только схватилась за чужие и неизвестно,
надёжные ли, предплечья.
Веса в ней, конечно, было больше, чем в игрушке. Да ещё
инстинктивно напрягшиеся мышцы не способствовали лёгкости. Но
Максим в это короткое движение ощутил себя сильным. Способным
выдерживать любые неигрушечные вещи.
Музыка затихла, и Танькины ноги снова крепко упёрлись в землю.
Твёрдая опора позволила ей окончательно понять, что только что
произошло. Восклик удивления прорезал Максиму уши.
- Хам! – Таня взметнула руками, и её тонкие брови сошлись на
переносице. – Ты что делаешь?!
Она отшатнулась назад и, метая глазами молнии, попыталась
пригвоздить Максима к тому месту, на котором он стоял. И улыбался.
За что, кажется, получил порцию невысказанного проклятья до
седьмого колена. Решив дополнить его ещё и выраженным презрением,
Таня волчком развернулась к нему спиной и стала спешно удаляться,
каждой мельчайшей мышцей спины демонстрируя свою злость.
Максим проводил её взглядом, пока короткая юбка не скрылась во
вновь собирающейся на площадке толпе. А Таня, злобно уходя, изо
всех сил кусала губы. И верхнюю, и нижнюю. Проталкивала их между
зубами, но те всё равно, несмотря на все усилия, норовили вынырнуть
на своё законное место. И мало того вынырнуть – ещё и растянуться в
улыбке до самых ушей.
Сердце отчаянно колотилось, а подмышками всё ещё ощущались чужие
крепкие руки. От этого по бокам бежали мурашки. И щеки болели от
напряжения в бессильной попытке скрыть истинное настроение своей
хозяйки.
Ускорив шаг, Танька соскочила с площадки и, не останавливаясь,
понеслась к своему корпусу. Пылая лицом, она решила, что хватит на
неё сегодня впечатлений.
А Женька, наблюдавшая всю сцену, бездумно отошла ото Льва, плечо
которого загораживало ей обзор. И видела напрочь покрасневшую
Таньку, и то, как сильно и упорно она топала, изображая обиду. И
Максима…
Она поспешила отвернуться, пока тот стоял спиной и не видел её.
Что-то вроде оборванной струны промелькнуло в её душе. Торопливо
сказав Льву, что натёрла ногу, она поторопилась к скамейке, на
которой предполагалось отдыхать. Внутри насвистывало чувство, что
она упускает сквозь пальцы что-то важное.