Всемирная выставка в Петербурге - страница 66

Вышло так, что ответ на свой вопрос Венедикту удалось получить и без общения со Скороходовой. Поднявшись на этаж нужного дома, он увидел на лестнице просто одетую девушку, стучавшуюся именно в ту дверь, которая интересовала и его самого.

— Нужно что? — спросили из квартиры.

— Я Миши Коржова невеста, — ответила девушка. — С мамкой у вас квартирует. Он дома?

— Он давно тут не живёт!

— Не живёт?!

Дверь открылась. Стоящая на пороге хозяйка критически оглядела незваную гостью и произнесла:

— Уж дня три, как прогнала его. Ты что, девка, не смотришь, за кого замуж собираешься?! Это ж чёртов нигилист, бес его в душу! Выгнала я его, пусть больше не появляется, нечисть жидовская!

— Подождите! — Опешила девушка. — Что вы?! Он русский! Вовсе он не нигилист! С чего вы взяли?

— Люди добрые сказали, — сообщила Скороходова. — Да я уж и сама-то догадалась: больно складно рассуждает, да еще говорит, что в газете неправда написана! Знаем таковских!

— Постойте... Так вы его выгнали... И что же, он с тех пор не возвращался?

— А с чего ему возвращаться-то? Знает кошка, чать, чьё мясо съела! Я на него как полицию вызвала, так он у господ полицейских еще и их шар своровал!

— Что за шар?

— Ну летучий, понятно ж! Не дурак он, чтоб на место преступления возвращаться-то...

«И правда, — подумал Венедикт. — Не стоит маячить перед людьми там, где меньше недели назад похищал дирижабль Охранки».

Он узнал всё, что мог, и, никем не замеченный, двинулся обратно вниз по лестнице.

Дождь лил с самого утра.

В Малом Сампсониевском переулке, где находились и Варина фабрика, и казарма, он прибивал к крышам чёрный дым, что обычно красиво стелился над трубами производственных помещений. После жидкая копоть катилась по водостокам или капала с крыш словно чёрные слёзы рабочих. Из-за туч в цеху с утра было темно, но мастер сказал, что жечь китовый жир до восьми вечера не велено. Варю это не особо огорчило. Все три свои операции она давно уже выполняла автоматически, почти не глядя. Да и мысли были не про освещение. Голову занимала гораздо более важная и тревожная дума: куда делся Миша?

Когда дали гудок, означавший конец рабочей смены, и большинство фабричных девчат, подоткнув повыше юбки, зашлёпали в казарму по чёрным лужам, Варя как тогда, в день взрыва, двинулась в противоположную сторону — к Клейнмихельской. Только в этот раз совсем одна.