Боевой конь вырвался из-под князя Игоря и на прощание больно
лягнул копытом прямо по яйцам.
— Вот щас обидно было, — насупился я.
— Это чтоб не наглел, — пояснила Моника, — знаешь, даже
удивительно, что после такой… бурной ночи ты даже что-то
написал.
И мне тяжело это далось.
— А ты нет, что ли?
Она покачала головой.
— Девочкам я показываю старые стихи, а тебе ничего не пишу, уж
прости. Не вижу необходимости. Мы с тобой знаем цену всему этому,
так к чему притворяться?
Я пожал плечами и передал ей свое стихотворение. Читала Моника
его долго, и в какой-то момент мне даже стало казаться, что я
спросонья напортачил, наделал ошибок в правописании (хотя Юри бы
указала мне на них… если бы не умерла от стыда в процессе) или
что-то в этом духе.
Шло время. За окном плотные серые облака наконец рассеялись, а
из-за остатков проглянуло солнце. Его лучи мягко освещали
аудиторию, и уже ничего не напоминало о сумрачной сцене, которая
родилась в моем мозгу ночью.
(in your head, in your head, zombie)
— Что, все так пло…?
Опять не успел закончить фразу — руки Моники обвились вокруг
моей шеи. Сначала я опешил (а кто бы на моем месте нет?) но
опомнился и осторожно обнял ее в ответ. Ощутил всем телом ее
приятную мягкость. Вдохнул аромат, исходящий от волос. Саёри не
врала — от Моники действительно пахло ванилью.
— Это чудесно, — прошептала она, — Спасибо, Гару.
— Да не за что, — отозвался я и неловко погладил Монику по
спине.
Пока еще не за что. Да и незачем благодарить ловца. Это,
кажется, моя работа.
— Моника… — шепнул я.
Никакой реакции. Хотя нет, кое-что все-таки произошло. Она
зажмурилась, прижалась ко мне еще крепче, и я ощутил, как под
уродской серой формой бьется сердце. Вполне настоящее, на суррогат
из единичек и нулей не похожее. Если это и есть какая-нибудь хитрая
симуляция, то ее создатель может столько денег грести, что весь мир
с потрохами купит. Потому что уровень проработки просто
нечеловеческий.
— Можешь отпустить.
И снова ничего. Держится за меня, как ленивец за особо
привлекательную ветку. Я искоса поглядел на девочек. Все трое уже
закончили делиться своей высокой поэзией и теперь наблюдали за
нами. С изрядной долей недоумения, надо сказать. Хотя это не особо
удивляло. У Моники всегда был вайб… не то чтобы высокомерия, но
какой-то недоступности, что ли. Слишком успешная, слишком умная и
вообще спортсменка, комсомолка и красавица. Кто-то из остальных
участниц клуба даже по скрипту говорил, что она более
привлекательна, чем все они вместе взятые.