У Моники, однако, настроение было не самое радужное. Она
раздраженно вздохнула и уселась за стол преподавателя.
— Я всем вам раздам упражнения на повышение концентрации
внимания к следующему заседанию, — проворчала глава нашего клуба, —
что за детский сад?
— В детском саде номер восемь раздаются голоса, — пробормотал
я.
Моника прищурилась.
— Что ты сказал, Гару? Хочешь прочесть свое стихотворение прямо
сейчас?
(если ты выступишь с этим шедевром народного творчества, то
тебя ссаными тряпками из клуба выгонят. и по школе объявления
повесят, что ты опасный элемент, маргинальный)
— Я, пожалуй, повременю, Мони, — ответил я, нервно сгибая край
листа, — все равно у тебя такое блистательное выступление, что
любой поэт после него как цирковые обезьянки на великах после
“Битлз”.
Подозревал, что как и всякая начинающая “королева драмы”, Моника
любит комплименты, даже такие откровенные, прямо в лоб. И не
ошибся. Она слегка смешалась, даже порозовела. Руки взметнулись к
волосам, одернули белый бантик.
— Ну, это ты, конечно, загнул, Гару, но… но спасибо, — ответила
Моника, — однако не думай, что легко отделался. Из вас я довольна
только Юри! Хотя бы кто-то умеет внимательно, вдумчиво слушать…
— А? — Юри подняла голову и часто-часто заморгала. Я готов был
поставить сотку на то, что она бы и строчки из поэмы Моники сейчас
не воспроизвела.
Нашла кого спрашивать, смешно даже Юри постоянно вращается
снаружи всех измерений, особенно если
(есть в кармане пачка сигарет)
нет, если есть книжка страниц на пятьсот-шестьсот. Моника
улыбнулась, да, но как-то очень кисло.
— Благодарю всех за внимание, — сказала она, — пожалуй, с моей
стороны было ошибкой предположить, что все относятся к клубу столь
же серьезно. Но я вас услышала, ребята. Впредь буду умнее. Из-под
палки никого принуждать к участию не буду, поэтому вы вольны делать
что пожелаете. На этом собрание окончено, вы свободны.
С этими словами она сгребла со стола бумаги, дабы засунуть их в
сумку. Однако от нервов переборщила, и вместо этого целая кипа
свалилась мимо. Разлетелась по всей аудитории.
Моника зашипела сквозь зубы и опустилась на корточки. Саёри и
Нацуки переглянулись. Лица у них были печальные и виноватые. Я
поднялся из-за парты.
— Погоди, — сказал я, — щас помогу.
— Не надо, — глухо ответила Моника, — сама справлюсь. Сиди,
развлекайся.