Сложно было смотреть на Монику без триумфа. Я оказался прав. С
телом все в норме.
(да какой уж тут триумф. ты просто день впустую потратил. а
мог бы скататься границы города проверить)
— Спасибо, — ответил я, — хоть капля облегчения, доктор.
Хагельман посмотрел на меня строго. От этого сходство с Оскаром
Айзеком только усилилось. Наверняка тут все секретарши по нему
пищат втихаря.
— Отнеситесь серьезно к тому, что я скажу, молодой человек.
Таблетками мне вас пичкать сходу очень не хочется, поэтому основная
рекомендация — поумерьте уровень стресса. Понимаю, старшая школа,
уроки, экзамены, поиск себя и все такое… это несладко. Постоянное
напряжение изматывает. Я это не понаслышке знаю, как и всякий, кто
на медицинском учился. Возможностей в жизни будет полным-полно, а
вы у себя один. Тело — тонкий механизм, поломать его проще
простого, а починять потом замучаешься. Отыграть назад уже не
выйдет.
Я кивнул и еще раз поблагодарил Хагельмана.
— Вообще это против правил клиники, но к заключению я приложил
мой телефонный номер, — продолжал добрый доктор, — в том случае,
если произойдет рецидив или появятся предпосылки к нему… мало ли,
дурно себя почувствуете…, позвоните, и я приму вас без записи.
— Непременно, — пообещал я.
Надеюсь, что воспользоваться этой рекомендацией мне не придется.
Очень надеюсь.
— Благодарю вас, доктор, — церемонно произнесла Моника. Кажется,
даже поклонилась ему слегка, — уверяю, я прослежу, чтоб Гару
исполнял ваши рекомендации в точности.
Я ничуть не сомневался в том, что даже без консоли она на такое
способна. Не помню, у кого в мифах был великан с десятком глаз, все
из которых спали в разное время. У греков, наверное, они по такой
срани угорали. Вот и у Моники, подозреваю, тоже пара глаз на
затылке имеется. Хагельман дежурно улыбнулся в ответ и уже собрался
возвращаться восвояси, когда я вспомнил, что забыл спросить у него
кое-что. Кое-что важное.
— Эй, доктор, можно еще вопросец? — окликнул я.
Он одернул халат.
— Да, конечно, что такое?
(как же щас глупо это прозвучит, не строй из себя
дурака)
Заткнись. Мне надо знать.
— Что за песня играла сегодня, пока я в аппарате лежал? Первая
самая.
Хагельман озадаченно почесал подбородок, густо поросший черным
волосом.
— Да черт его знает. Она в каталоге под именем “Неизвестен — Без
названия” значится. А что?