— Ага, — буркнула Нацуки, — если б я весь день провозилась с
этими кексами впустую, я б тебя под полом закопала.
Вот зараза. Хочется спросить «вот чего ты строишь из себя, ты же
не строитель нихрена». Но думаю, пока еще рано знакомить их с
мемами. В конце концов, стоит только начать — и обратной дороги не
будет.
— Если так, Гару, то добро пожаловать в литературный клуб, —
улыбнулась Моника, — завтра я заполню твою анкету и отдам ее
куратору. А собрание на этом объявляю оконченным.
— Анкету? — насторожился я, — а тебе разве не нужна для этого
инфа типа адреса, телефона, группы крови на рукаве?
— Что, прости?
— Да проехали. Говорю, нужны какие-нибудь мои данные для
анкеты?
Моника покачала головой. Солнечный свет из окна упал в ее
перевязанные белой лентой волосы. Единственные, кстати, из всей
четверки нормального человеческого цвета. Еще один не такой уж и
тонкий намек от создателя.
— Нет, спасибо, я уже все знаю.
От этой фразы сердце ухнуло в желудок. Вот щас она как устроит
мне Красную Свадьбу — и все, прощай, родимая двушка с евроремонтом!
За которую мне еще ипотеку четыре с половиной года платить. Так,
где Саёри? Надо бы потехничней слиться… Вон она, в дверях, как раз
простилась с Нацуки.
— Ну что, идем? — буквально навис я над плечом.
— Давай! — обрадовалась она, — а что это ты вдруг? Мы же уже
давно так не делали…
Просто меня до усрачки пугает твоя подружка, которая, к слову
сказать, является злонамеренным искусственным интеллектом с
садистскими наклонностями, а так ничего, все в порядке,
дорогая.
— Да я просто подумал, что раз мы теперь вместе в клубе, то
можем снова возвращаться домой. И тебе веселее, и меня какой-нибудь
внезапный бензовоз на дороге не переедет.
— Ты такой дурачок, Гару, — захихикала Саёри, — конечно,
пошли.
Только мы вышли за порог, как мне в спину донесся голос
Моники.
— Гару, можно тебя на минутку?
“А вас, Штирлиц, я попрошу остаться” — во второй раз за день
ожил рассказчик. Проклятье. Я все-таки спалился. Нельзя оставаться
с ней наедине. Ни в коем случае. Но и проигнорить тоже не выйдет —
девчонки не поймут.
— Сайка, постой, я мигом.
Оставив ее размышлять над новым прозвищем, я вернулся в
аудиторию. Моника сидела за столом преподавателя и гладела на меня
в упор. Раздавался сухой шелест — руки девушки комкали какой-то
бланк.