— Потом мы отринем телесность! — с жаром продолжила она, — и
наши души сольются в вечном единении, так что даже боги не смогут
сказать, где начинается один и заканчивается другой.
— Юри, — выдавил я, — ты классная, я вообще с удовольствием
слился бы с тобой и все такое, но, может, мы как-нибудь потом это
провернем, не?
В ответ она засмеялась. Сначала тихонько, но смех нарастал и в
конце концов превратился в истерический хохот.
— Никакого “потом” у нас не будет, Гару, — наконец поведала мне
Юри. По ее щекам бежали дорожки из слез. Рука в штанах набирала
темп, — есть только здесь и сейчас. Я понимаю, ты боишься, я
чувствую твой страх. Но это нормально, Гару, это естественно.
Человек всегда боится ступить в неизведанное. Заглянуть в бездну,
даже если он знает, что там ничего нет и быть не может. Маленький,
паникующий мозг нарисует на холсте воображения самых жутких
чудовищ, лишь бы не дать человеку освободиться из оков, созданных
им самим. Но тебе… тебе не стоит бояться. Я рядом.
Она поцеловала меня в шею. Грубо, прикусив кожу зубами. Я
зашипел — конечно, есть те, кто щас бы все отдал, чтоб оказаться на
моем месте. Но лично меня боль никогда не заводила.
— Знаешь, я хочу признаться, — сказала Юри и наконец отошла от
меня. Правда, спокойнее от этого не стало, потому что эта чокнутая
направилась к подоконнику и стала копаться в своей школьной сумке,
— когда Саёри сказала, что приведет к нам нового участника, я очень
испугалась. Мне тяжело даются новые знакомства, я нервничаю,
переживаю, даже плохо сплю по ночам… Все время думаю, что где-то
могла бы выразиться иначе или вовсе промолчать. С людьми тяжело,
Гару. Но ты — ты совсем другой. Всего двух встреч с тобой мне
хватило для того, чтоб обрести новую себя! Тревоги, сомнения,
тяготы — все это отныне забыто! Я больше не боюсь!
— Зато я боюсь, — признался я.
Юри наконец закончила рыться в сумке. Лунный свет блеснул на
здоровенном лезвии. В нем было по меньшей мере сантиметров двадцать
пять.
(вот и пиздец тебе пришел, Игорек. было честью играть вместе
с вами, сэр)
Я рванулся еще раз в надежде, что паралич спал, и мое тело
наконец начнет принимать сигналы полностью, а не по частям. Ничего
подобного. Он, паскуда, даже усилился.
Теперь я и пальцем пошевелить не мог — оставалось только с
ужасом наблюдать за Юри. Из коридора послышались посторонние звуки.
Что-то шлепало и одновременно с тем волочилось по полу. Медленно,
но равномерно. «Шлеп-шррх». Но я не придал этому значения. Не мог
придать. Мозг полностью ушел в режим паники и отказывался нормально
работать.