Я надеюсь, я верю, нет, я убежден, что российский народ, сбросив дьявольский груз междоусобиц, возведет собор единства, которое на века обеспечит тихий мир и спокойное процветание.
Соборность – наш девиз! Соборность – наша цель! Соборность – наша жизнь!
Голос звенел, глаза сверкали. Он вскинул руку с распахнутой пятерней и через паузу яростно прокричал:
– Мы победим!
Бард Миша, утирал ладонью слезы, целовал его. Друзья по трибуне аплодировали в восхищении. Остальные ревели и скандировали:
– Мы победим! Мы победим!
Вдруг в задних рядах, там, где в разреженном уже пространстве существовали в основном зеваки, над головами вознесся скромненький самодельный плакатик: «Какой ты патриот, если ты пидар!»
Никто пока в энтузиазме и не заметил его, да и трудно было увидеть толпе, что у нее там, за спинами, но Егор Марков увидел этот плакат и бесстрашно обратил внимание всех на него:
– Ну конечно же! Они тут как тут! И со своим плакатиком! Не надоело, господа?
Толпа оглянулась, прочла и зароптала. Активисты, прорываясь сквозь плотные ряды, устремились на врага с ярко выраженным желанием начистить вражеские рыла. Их остановил снисходительный голос вождя:
– Друзья мои, успокойтесь. Ну что взять с убогих? Они безнадежно проиграли, пытаясь расколоть наше движение. Вот и осталась одна маленькая радость – с гнусным плакатиком по чужим митингам бегать. И не надо, защищая меня, кого-то наказывать. Меня уже давно защитило мое честное имя. Ну а по поводу того, что там написано… Что же, хлестко, но бессмысленно. Сексуальное меньшинство состоит из наших сограждан. Прикажете их унижать, карать, изолировать? За что? За их психофизические отклонения? Это их дело, и никто не имеет права лезть в их монастырь со своим уставом. Я уверен, что в будущем нашем сообществе и они обретут свое место в полном равноправии со всеми. И предлагаю для них новый лозунг в противовес той бездарной нелепице, что вы сейчас видите. Итак, лозунг для сексуальных меньшинств: «Какой ты педераст, если ты не патриот!»
Толпа восторженно ревела и аплодировала.
Не открывая глаз, он увидел желто-оранжево-багровое пламя, рвущееся вверх и в стороны, как знамя на ветру. Края этого жаркого знамени завивались в спирали. По-прежнему, не открывая глаз, он пытался увидеть другое, но не увидел ничего, кроме этого багрового, жирно-черного костра. Ничего. Ничего.