А я снова засобирался на гастроли с узбекской командой «Додо». Оттуда выбилась бледно-обрусевшая поп-дива Хафиза. Я и узбек Зафар Махмудыч сидели с его земляками в гостинице, кушали плов и планировали моё внедрение в коллектив. Зафар Махмудыч – мой задушевный друг, мудрейший человек, интеллигент. Он работал у нас в городе майором медицинской службы Советской армии. Что-то у нас не срослось с этой командой, сорвалось… Уже и не помню, почему…
Через год была встреча с другой командой. Два дня отпьянствовали с «Розовой чайкой», всё в той же гостинице. Эти ребята снискали большую зрительскую любовь и почитание. Потешно-дряхленькие старушки до сей поры за столом кричат:
– А любовь – как снег, а любовь – как слон…
Я даже чемоданы собрал с инструментами, майками и зубными щётками, потому что был в конфликте со своей любимой зубничкой. Но внезапно она одумалась и подняла крик:
– Женечка, миленький, а-а-а!..Куда ты, а-а-а!..
– Что «а-а-а»? Что «а-а-а»?..
Снова остался дома… Не судьба… Ну и нечего жалеть! Что такое гастроли в 70-80 годы? Дощатые полудеревенские гостиницы с одним туалетом на 10 номеров. Усилители, инструменты и костюмы (короче, всё концертообеспечение) артисты тягают на своём тощем от беспробудного пьянства и голода горбу. Никаких вам рабочих или грузчиков. Всё сам… Один… Без помощников… Пыльные просёлочные дороги, 50 концертов в месяц – и всего каких-то 300 рэ зарплаты за эти несчастные гастроли строгого режима. Бессрочные… Начало концерта – после вечерний дойки молочного стада. После выступления – протокольная пьянка с руководством и представителями общественности:
– Ребята! Давай покушаем! Ну, там, выпьем шушуть…
От такого плотного и вечнопьяного графика артисты – люди, несомненно, одарённые и легкоранимые – становились просто дрожащими от страха психопатами! Они были напуганы грядущим похмельем! Кроме хронического похмелья они заболевали душою, телом и простудными заболеваниями. Представьте: изо дня в день – одно и то же! Чёс, одним словом! Башли! Башли!
Касаемо нашей творческой обстановки, которая присутствовала в ресторанах, то здесь был полный кайф, романтика и безграничная любовь публики. Мы не плакали, не горевали и не болели насморком. Наши сущность и совесть находились на вершине спокойствия и благодати! Включая в эти два понятия материальную основу творчества, звон гитар, шёпот с робким придыханием и девичий стон… Красивый, роскошный ресторан, каждый день – горячий домашний обед и чистые носки. Окружающие предельно добры и внимательны. Жёны тоже вполне одобряли наше занятие. А кроме душевного трепета, радости и восторга каждое 5-е и 20-е числа мы ежемесячно были обязаны получать заработную плату. В придачу к стабильному кабацкому парнасу, или хабару, по-русски говоря. Это составляло каких-то 6 или 7 червонцев в неделю, точнее, 10-15 рэ за вечер. Таким образом, наше денежная составляющая равнялась: зарплата в конторе – 150-200 рэ плюс дополнительное вознаграждение отдыхающих граждан – примерно 250 рэ. Итого: 400-450 честно заработанных советских рублей. Достигалось по совести и чести! Абсолютно трудовая повседневная добыча денег. Без головокружений, грабежей, использования чужого имущества, без припадков с падением затылком на гладкий ресторанный паркет. А также без путешествий по просторам нашей любимой страны… Бессонными ночами, в душных автобусах, с усилителями в зубах…