– Вот ведь козлы! И грипп кончился, и гололёда нет, и Новый год прошёл… Так какого хрена в час ночи людей беспокоить?!
– Двадцать пятая на вызов, повторяю, двадцать пятая на вызов. Шурик, ты где?
– Да иду я, можно сказать лечу к ближнему на крыльях любви, – и, зевая, добавил, – на одном. Второе фашистские зенитчики пробили.
– Александр, – наставительно сказала тётя Паша, – я тебя уже полчаса кричу. Ты же всегда хотел стать хорошим врачом!
– Хороший уставший врач, он как мёртвый индеец: вроде и хороший, да никому не нужен. Кстати, передо мной вон ещё Худайбергенов. Чего его-то, тётя Паша, не послали?
– Так там женщина молодая, боли в животе, ей ещё жить и жить, зачем же к ней «чёрного Худая» посылать. Чтобы потом центр над нами ржал… Ну, ты же помнишь его крылатую фразу из сигналки: «Ж.п. не п.»
– Ага, «жэпэ не пэ», сам ржал, как лошадь Пржевальского. «Жёлчный пузырь не пальпируется», это ж надо так гениально разлениться. Ладно, пойду хлебну чайку, минут через двадцать выедем. Пока доедем до пятого микрорайона, я ещё в машине покемарю, там надо в объезд, всё перерыли, видимо, опять ищут золотоносную жилу…
Как и обещался, в машине Шурик мгновенно заснул, даже не заметив, как они добрались до места. Как только машина остановилась, кто-то с силой снаружи рванул ручку. И Шурик, разомлевший ото сна, едва не выпал из машины, но в последний момент был пойман бдительным Сергеичем.
– Скорее, доктор, скорее! Она уже рожает!
Перед ними стояла запыхавшаяся женщина лет пятидесяти.
– Чего хулиганите, дамочка! – обиженно произнёс Шурик, – Я ведь мог так и покалечиться!
– Скорее, она рожает!
– Да что вы так орете. У нас вызов – острый живот.
– Это мне так бабушка-соседка посоветовала, сказала, что быстрее приедут. А она, Айгулька, уже рожает!
– Какая Айгулька? У нас вообще другой вызов. Вот, женщина 31 год, острый живот. У вас какой адрес?
– Пятый микрорайон, дом восемнадцать, квартира сорок шесть.
– Ну, вот видите, а у нас…
– Шурик, – с ужасом прошептал Сергеич, – это наш вызов…
– Б… дь! – Шурик пулей вылетел из машины, едва не сбив испуганную тётку.
– Чё стоишь, какой этаж?
– Четвёртый, под крышей.
– У нее муж Карлсон, что ли, который живёт на крыше?
– Почему Карлсон? Бахыт Кенжекеев, он геолог, неделю назад уехал.
– Ну, ничего, первые роды – это всегда долго.