— И ты оставишь со мной своего любимого папочку? — его шепот прозвучал как будто бы у меня в голове.
— Пусти, — я дернула рукой, пытаясь вырваться, но этот держал крепко.
— Как ты сказала? Может, мои родители убийцы, и я сам перережу горло? Например, Сергею Анатольевичу, — от его слов по спине пробежала волна ужаса. — Он хороший человек, но мало ли что такому, как я, может прийти в голову. Правда?
— Откуда ты?.. — хотя, впрочем, какая разница, как этот подслушал мой разговор с папой. — Я все ему расскажу.
— Расскажи, конечно, — он кивнул, и я почувствовала, как от этого движения его щека скользнула по моим волосам. — У детей не должно быть секретов от родителей.
— Он вышвырнет тебя, как бродячую собаку, — пригрозила я, хотя уже ни в чем не была уверена.
— А если нет? — он резко развернул меня, дернув, и я со всего размаху стукнулась носом в его грудь. — Тебе лучше остаться и проследить, чтобы я ничего не натворил.
Я вскинула голову. Его глаза двумя горящими льдинами сияли прямо напротив моих. В таком положении я чувствовала себя кроликом, замершим перед голодным удавом. Собрав остатки храбрости в кулак, я процедила прямо в самодовольное лицо:
— Отпусти!
— Закричи, — маниакальный блеск в его глазах пугал меня до дрожи. — Или обратись вежливо.
Конечно, я понимала, что это чистейшей воды манипуляция. Я была молодой, а не глупой. И понимала, что если закричу, то он отскочит в сторону, сделает милое лицо, и после сегодняшнего скандала мне никто не поверит.
— Отпусти, пожалуйста, — через силу проговорила я.
— Макс. Меня зовут Макс.
— Отпусти меня, Макс. Пожалуйста, — пришлось мне сдаться.
Он разжал хватку.
— Конечно, Лер. Все, как ты хочешь.
— Я хочу, чтобы ты… — отойдя от него на безопасное расстояние, начала я.
— Не торопись, — посоветовал он мне. — Подумай еще над своими желаниями.
— Пошел ты!
Взлетела по лестнице обратно, слыша за спиной мерзкий смех. В одном он прав: оставить с ним отца я не могу. Ну ничего, я выведу его на чистую воду. И тогда и папа, и тетя Марина увидят, кого они пригрели на груди. Меня трясло и мне потребовалось некоторое время, чтобы взять себя в руки.
В кабинет я вошла без стука. Отец, устало прикрыв глаза, откинулся в кресле. В руке у него был полупустой бокал с янтарной жидкостью.
— Прости меня, — без предисловий сказала я и положила ключи на стол. — Я могу остаться?