Рассказывать все как было, я не стал; даже не знаю почему. Наверное, хотел защитить эту девушку от лишних расспросов и от милиции. По виду ей было около восемнадцати, и я смело сказал, что она моя девушка, зовут ее Викой и ей девятнадцать лет. А почему я ее нашел на улице в сугробе, об этом мы ее спросим, когда она проснется.
Когда совсем разобрались, я сбегал к своей машине, достал из багажника ящик шампанского, целый пакет мандаринов и еще бог знает чего, купленного без разбору в супермаркете.
До нового года оставалось две минуты и недолго думая, медперсонал не стал тратить время на отказы и принял гостинцы. Они отправились в ординаторскую, встречать новый год, а я зашел в первую палату и присел возле кровати милой девушки, которую теперь зовут Вика.
Через пятнадцать минут в палату зашла медсестра, удивленно взглянула на меня, но ничего не сказав, просто поменяла капельницу Вике.
Когда дверь за ней закрылась, я осторожно, будто боясь нарушить сон девушки, прикоснулся рукой к ее лицу. Ее кожа была холодной.
– Что же ты все-таки там делала, дурочка? Неужели хотела умереть?
Смотрю в окно, а там все та же хренова куча снега и огромные, как будто в замедленном действии, падающие хлопья.
Снова смотрю на девушку и думаю: «Еще одна причина, что бы ненавидеть снег…»
Мои глаза закрываются, и я…
…как и всегда, когда на улице эта хренова куча снега, я вижу один и тот же сон. Сон, который сложен и переписан из моих воспоминаний…
За окном темно, падает редкий снег, подсвеченный фонарем в моем дворе. Я открываю окно, высовываюсь наружу и вижу, что это уже не мой двор. Нет, он ничуть не изменился, я просто знаю, что он не мой. Оглядываюсь на комнату, в ней другие обои, другая мебель – она то же уже не моя.
Смотрю на себя, я одет в теплую куртку, но руки, выглядывающие из рукавов, не мои. Это руки десятилетнего ребенка. Но сколько же мне? Мне десять. Но тело все равно как будто не мое.
Я выпрыгиваю из окна на улицу и погружаюсь с головой в сугроб, а когда, отплевывая снег, выбираюсь из него, то вижу вокруг себя лес. Темный и страшный лес. И единственная мысль в моей голове:
«Где мои мама и папа?»
Мне страшно. Я замерз. Но бреду вперед, утопая по колено в снегу, я почти не чувствую ног. Хочется упасть, зарыться в эту хрустящую холодную перину.