И все же, это место не навивает тех чувств, которые были в моей памяти. Все куда-то ушло, стерлось под гнетом тяжелых будней и замазалось белым корректором снега.
От того дырявого козырька крыши, под которым мы тогда сидели, практически ничего не осталось. И лишь его гниющие остовы как скелет большого животного небрежно выглядывали из-под снега. Лавочка стояла на том же месте. Чуть припорошена снегом, но все такая же – уютная и манящая. И только холод перекрывал желание пробраться к ней сквозь торчащие вокруг нее доски уничтоженного временем козырька.
Еле двигаясь я с трудом взобрался на платформу и подошел к дому. Двери были завалены досками и снегом, полностью преграждая путь внутрь. Хотелось закричать, но не было сил. Пальцы рук онемели, ног я тоже практически не чувствовал. Пришла мысль, что это конец.
Жалкая смерть в сугробах под новый год на пороге забытого и никому ненужного здания. Интересно, когда найдут мое тело, и найдут ли его вообще? Отец говорил, что сюда никто не ходит.
Неужели оно того стоило?
В полном отчаянии я побрел к скамейке. Немые всхлипы душили меня изнутри, а щеки обжигали замерзающие на холоде слезы. Попытавшись успокоиться, я вдохнул полной грудью и на мгновение замер.
Я ощутил яркий запах гари и дыма, прорывающихся из плохо заколоченного окна. Подойдя ближе, я заглянул в широкую щель меж гнилых досок. Внутри здания где-то маячил слабый огонек, с трудом освещая старые развалины.
«Там должно быть тепло», – проскользнуло у меня в голове.
Только где же вход?
На ватных ногах я начал обходить здание, в надежде найти брешь, сквозь которую я смог бы протиснуться.
Зайдя за угол, я увидел узкую протоптанную дорожку, ведущую к закрытым ставнями окну.
Значит, здесь кто-то живет, хотя это невозможно. Может кто-то просто залез поиграть.
Мне было все равно, лишь бы не выгнали и дали хоть немного погреться.
Я подошел к окну и попробовал распахнуть ставни. Скрюченные от холода руки меня практически не слушались, но на мое счастье гнилые доски довольно легко поддались моему жалкому натиску.
С трудом перевалившись внутрь, я услышал, как над головой хлопнули закрывшиеся ставни. Где-то за дверью раздался еле уловимый шорох, за которым последовал осторожный скрип старых половиц.
С жутким усилием, стараясь не обращать внимание на боль, я поднялся на ноги.