Он поднял крыло, перевязанное красным шнуром, который для верующих символизировал посвящение дракона богам и драконьему роду, а для всех остальных был просто знаком неприкосновенности дракона.
– Беренда удачно вышла замуж и родила детей, ее муж – могущественный Сиятельный Лорд. Эйван прокладывает себе путь в столице, в Ириете. Он выбрал, возможно, самый каверзный путь, но у него влиятельные друзья, и он уже преуспел, как и вы. Что же касается двух других, Эйнар и Селендры, хотя они молоды и уязвимы, не волнуйтесь за них. Беренда возьмет Эйнар к себе до тех пор, пока не найдется хороший муж, который защитит ее, а я сделаю то же для Селендры.
Бон осторожно вдохнул, а затем выдохнул небольшой клуб огня и дыма. Пенн ловко отскочил в сторону.
– Вы все должны придерживаться моих наставлений, – сказал Бон. – Младшие еще не обзавелись своим хозяйством, поэтому должны получить мое золото, сколько уж его есть. Вы с Берендой уже начали копить сокровища, поэтому возьмите только символическую долю наследства, а остальные трое пусть поделят поровну то немногое, что останется от меня. Много я не скопил, но этого будет достаточно, чтобы помочь им.
– Мы уже решили это, Отец, – сказал Пенн. – И конечно, они получат больше нашего, когда мы будем вас есть. Беренда и я устроены, а брат и другие сестры все еще нуждаются.
– Вы всегда были образцом в том, что касается отношений между братьями и сестрами, – сказал Бон и выдохнул еще дыма. – Я хочу исповедаться, Пенн, прежде, чем умру. Примешь ли ты мою исповедь?
Пенн отпрянул, плотно обхватив себя крыльями.
– Отец, ты знаешь учение Церкви. Три тысячи лет, шесть драконьих жизней, миновало с тех пор, как исповедь перестала быть таинством Церкви. Она смердит Временем Порабощения и язычеством Яргов.
Бон закатил огромные золотые глаза. Иногда его собственный сын, так пекущийся о благопристойности, казался ему чужаком. Пенн никогда бы не вынес то, что выпало на долю отца, просто не выжил бы.
– Может, тебя и учили шесть драконьих жизней подряд, но в годы моей юности еще были жрецы, которые давали отпущение тем, кто нуждался в нем. Это уже при моей и твоей жизни прощение грехов само стало грехом. Неправильно было позволять платить за отпущение грехов, а облегчать тяготы тех, кто грешил, это правильно. Ритуал отпущения все еще есть в нашем молитвеннике. Я знаю, Фрелт отказал бы мне в этом, просто по злобе своей, но я подумал, может, у тебя хватит духу сделать это.