– Пожалуйста, – попросил Элдвин, – пожалуйста, скажи, что с ней все хорошо.
– Ее лечат лучшие целители Огромии. Пока им удается удерживать ее в Странствии, между этой жизнью и Завтрашней.
Облегчение волной накатило на Элдвина, и он выдохнул.
Его неприятности – это пустяки, главное, что королева жива.
Скрипнула дверь, и на пороге возникла другая правдоимица в багряной мантии. Она приблизилась к женщине, сидевшей напротив Элдвина, что-то прошептала ей на ухо и удалилась так же стремительно, как вошла.
– Гилберт сознался, – объявила дознавательница. – Можно прекратить допрос.
– Это неправда, – замотал головой Элдвин. – Я вам не верю.
– Возможно, он совестливее тебя, – заметил долгопят.
– Нет. Вы просто его запутали. Или вообще обманули. Ему не в чем сознаваться, потому что мы ничего не сделали!
– Это расскажи кому другому, – хмыкнул долгопят. – Для тех, кто с нами сотрудничает, наказание мягче. А для тех, кто упорствует в сокрытии истины, суровее.
Ну уж нет. Не на того напали. Бродячий кот нипочем не сознается в том, чего не совершал, – пусть хоть все огнем горит. У него, питомца улиц Бриджтауэра, ничего не осталось – только достоинство. И уж его-то он сохранит любой ценой.
– Я невиновен, – просто сказал Элдвин. – Мы все невиновны.
Долгопят многозначительно переглянулся со своей верной.
– Назад в клетку, кот, – приказала правдоимица.
Элдвин вернулся в металлическую переноску. Долгопят юркнул в мантию дознавательницы, та закрыла клетку и сняла ее со стола.
У двери ее поджидал болка-дур. Он живо пробежал коротенькими пальцами по ожерелью из ключей, выискал нужный и вставил в скважину. Миновав дверь, правдоимица подвела Элдвина к его камере. Болка-дур снова зашарил по ключам на шее и отпер ему одному подвластную дверь. Гилберт уже сидел внутри.
Дверь Элдвиновой клетки открыли, чтобы он мог составить компанию Гилберту. Правдоимица удалилась. Лягух сидел в углу, насмерть перепуганный.
– Они сказали, у них улики, Элдвин, – хрипло заквакал он. – Ингредиенты и записи со всякими наговорами и описанием наших планов.
– Кто-то определенно хочет свалить на нас всю вину, – задумчиво отозвался Элдвин. – Но кто – вот вопрос.
– Дворцовый повар точит на меня зуб с тех самых пор, как я обругал его похлебку из жуков.
– Да нет, тут должно быть что-то позаковыристее, – пробормотал Элдвин.