– А-а, – говорит он и ухмыляется.
– Давайте еще выпьем, а потом накуримся, – предлагает Иван.
Я пожимаю плечами и переворачиваю рюмку обратно, снимая мораторий на пьянство.
Мы пьем не чокаясь. На стене верещит телефон, и Боров, пошатываясь, отправляется брать трубку. Я снова закуриваю, вонючий дым перебивает вкус теплого алкоголя в моем рту. Пожалуй, это даже хорошо, что я выпил. В глазах Лены выпивка – это меньшее зло.
Интересно, как бы я вел себя, если бы это она, а не я, курила шмаль и якшалась со всякими подонками? Наверное, я бы бросил ее. Немедленно, чтобы не мучаться. А вот она мучается и продолжает жить со мной.
– Але! – кричит Боров. Он машет нам рукой, чтобы мы заткнулись, но никто и не думает трепаться.
Он вешает трубку и криво улыбается. Безадресно.
– Есть в-вариант х-х-хороший, – сообщает он. – Взять с-сигарет на оп-птовом и продать их п-п-потом. На с-сто штук. А потом м-можно в П-питер!
Он выходит, задевая плечом косяк. Я делаю музыку немного громче. Алкоголь уже всасывается в кровь, и появляется смутное желание покуролесить.
– Он в Питер собрался? – спрашиваю я у Юли.
– Он давно хочет. Говорит, что там можно раскрутиться, заработать и все такое. Он потом вернется.
– А ты с ним не едешь? – вставляет Иван. Он снимает свой перстень и кладет его на стол, как зажигалку в кафе. Юля как-то резко пожимает плечами. Ну ребенок, ей богу!
Теперь мы чокаемся, и я допиваю последнюю водку. Курить больше не хочется, и я принимаюсь рассеянно кружить пальцем по краю рюмки. Если Боров и впрямь куда-нибудь уедет, то он точно пропадет. Тем лучше для Юли.
Боров возвращается. На одной щеке у него багровеет подозрительное пятно.
– А м-мне че не на-налили? – спрашивает он, с неодобрением глядя на меня и Ивана, развалившихся в креслах.
– Антош, тебе уже хватит, – тихо и ласково говорит Юля, – хватит, Антош, а?
Она берет его руку в свои ладони и пытается усадить рядом с собой. Он нехотя плюхается и прячет прыщавое лицо за кулаками.
– На-наливайте, давайте выпьем за-за б-будущее, – наконец говорит он.
Очень хороший тост, но пить я уже не хочу. Мое будущее, каким я себе его представляю, все же лучше поганой водки за пятьдесят рублей.
– Главное сейчас – побыстрей уехать, – повторяет Боров. Он кивает сделавшейся какой-то сонной от алкоголя Юле, – я потом и тебя переправлю.