Деревня Артельная.
— Ну вот я и дома — сказала Авдотья Никитична, едва мы поднялись
на невысокий холмик.
Замерев на месте, она поклонилась в пояс, самому крайнему из
домов, окружному остатками разваливающегося забора.
Крайняя улица деревни Артельная, представляла из себя два ряда
покосившихся хат, окруженных запущенного вида сараями и прочими
хозяйственными постройками. Повсюду торчали одичавшие яблони, вишни
и сливы. Между дворами шла колея, сплошь заросшая разнотравьем,
бурьяном и густыми кустами, перемежающимися с небольшими
деревцами.
Судя по живописному виду сельских развалюх, деревню начали
покидать очень давно и пока мы шли только несколько встреченных хат
выглядели более-менее нормальными. К тому же в воздухе просто витал
дух неживого умиротворения, обычно свойственный старым кладбищам,
находящимся на отшибе жизни.
Как только мы пошли по заросшей кустами улочке, Авдотья
Никитична сразу вырвалась вперёд и быстро засеменила, при этом
ошалело вертя головой и заглядывая в каждый запущенный двор и
рассматривая ветхие постройки.
— Ну всё, сейчас Авдотьюшка обязательно слезу пустит — предрёк
дед Щукарь, топавший по заросшей колее впереди меня. — Вот дура
баба, чего каждый раз плачет, едва в деревню возвернётся. Ведь
прошлого не воротишь. Всё, погибла деревня Артельная. А когда я с
ее сеструхой бабкой Агафьей помру, так и дух живой из этого места
уйдёт, и оно станет диким.
— Её наверняка ностальгия и воспоминания о былом мучают. Это же
её родина. Тут она родилась, жила, женилась да детей рожала,
родителей с делами хоронила. А такое не забывается — сказал я и
неожиданно для себя почувствовав, что разделяю эмоции Авдотьи
Никитичны.
Выслушав, старик обернулся и прищурившись, осмотрел меня с
головы до ног.
— Ох лейтенантик, молод ты ещё так рассуждать. Хотя может ты не
так и молод, как выглядишь — проговорил он и побрёл дальше.
— А почему Авдотья, когда мы потустороннего червя упокоили,
сделала вид что его не видит? — задал я вопрос, внезапно родившийся
в голове.
— Почему же не видит? Всё она видит, только мозг этого не
воспринимает, и сразу выбрасывает всё необъяснимое из головы. Такое
у обычных людей, у которых тяга к силе нулевая, обычное явление. Ну
это и хорошо, иначе, если бы все могли упомнить всё, что в жизни
необычного видывали, то большинству прямая дорога в психбольницу
открылась бы — рассудительно объяснил дед Щукарь и я внезапно
почувствовал огромный опыт, давно ощутившего силу человека,
притаившийся за выпяченной напоказ деревенской простотой.