– А как же знаменитая вампирская регенерация? – спрашиваю, а
этот тип вновь уставился на свои коленки и хрипло буркнул:
– Я голоден.
Совсем заигрался! Моё раздражение выросло так, что жалости к
этому психу я уже почти не ощущала. Не знаю, что меня дёрнуло,
только я широким жестом протянула ему руку ладонью вверх и спросила
участливо-участливо:
– Тебе как, граммов триста хватит?
Ну, думаю, что теперь изобретёшь, чтобы из своей легенды не
выпасть?
Парень развернулся ко мне с ошарашенной физиономией. Это меня
порадовало, но ненадолго. Он молниеносно, как змея, вцепился в моё
запястье, клыки продрали кожу, и я вскрикнула от резкой боли.
Попытки выдернуть или вывернуть руку оказались безуспешными,
ледяные пальцы фиксировали её с безжалостностью тисков. Другая его
рука намертво прижала меня к спинке сиденья. Вот ведь знала, знала,
что никого нельзя сажать в машину! Злость придала сил, я энергично
пихнула парня правым локтем в грудь, неловко вцепилась в его лохмы
левой рукой и от души рванула:
– Пусти, придурок, по ране стукну!
Он не среагировал. Я ещё раз дёрнула за волосы, чувствуя
подступающую панику, и, глядя на его ногу, судорожно вдохнула,
набираясь решимости. Ясно, что надо бить по самому уязвимому месту,
но рана выглядела так страшно… Глубокий порез с расходящимися
краями. Нет, не глубокий… Я сморгнула и тихо выдохнула, ощущая с
какой-то отстранённостью, как где-то под ложечкой скручивается
тяжёлый холодный узел. Порез на глазах затягивался. Мои пальцы сами
разжались и соскользнули со спутанных волос.
Мыслей не было. Совсем. Я смотрела на его опущенную голову и
тупо повторяла про себя: «Вампиров не бывает, вампиров не бывает…
Не бывает вампиров!»
Запястье жгло пульсирующей болью. Вампир поднял голову и
отпустил моё плечо. Я не могла отвести взгляд от его бедра:
страшная рана превратилась в красный рубец, который на глазах
побелел, сливаясь с кожей.
– Мне мало. Позволь ещё.
Я вздрогнула и перевела взгляд на лицо вампира. Теперь он не
хрипел. Его голос оказался ниже, чем можно было предположить,
интонация была требовательной, но сам он не выглядел больше ни
одухотворенным, ни высокомерным – усталым и голодным он
выглядел.
Тяжело дыша, я растерянно глядела на зубастого пассажира и
чувствовала себя на редкость глупо. Надо же, сама предложила! Кто
же знал, что он настоящий? Как ни странно, я почти успокоилась. Раз
позволение на кормёжку спрашивает, значит, не опасен, так? Мало ли
каких монстров по телику показывают, а мне вот попался
цивилизованный.