В коридоре послышался скрип двери. Кажется, Теодор решил выйти
из своей комнаты. Не обращая внимание, продолжаю дальше делать
работу. В дверь раздается три стука. Я в замешательстве оборачиваю
голову и говорю: «войдите». Дверь распахивается и на пороге
появляется Теодор. Его нос принял… весьма ужасающий вид. Кожа
начала синеть. Даже из-под пластыря было видно, что Ганс едва ли не
сломал Теодору нос. Настолько все было плохо. Сводные переоделся в
черную рубашку и черные рваные джинсы. Его татуировка заклеена
прозрачной пленкой, через которую также, едва заметно, виднеется
вокруг контура покраснения.
Теодор стоит прямо, расправим плечи и сунув руки в карманы.
— Привет, — говорит он.
— Мы здоровались уже.
— Да, — отвечает Теодор и заходит ко мне в комнату, закрыв за
собой дверь. Я нервно тереблю шариковую ручку в руке, наблюдая за
сводным. Теодор подходит практически вплотную ко мне. Интересно,
что ему нужно от меня?
— Что? — спрашиваю я, вопросительно вздернув бровью. Теодор
окидывает меня грустным взглядом, который прожигает до самых
костей. Следом, облизывает губы и выдохнув, наконец-то говорит:
— Отец скоро приедет. Он в ярости от того, что случилось в
институте.
— Ясно, — говорю ему.
— Поэтому, ты скажешь, что Ганс домогался, — строго произносит
он.
— Но, ведь это же не правда!
— Да ну? — с удивлением в голосе спрашивает засранец. — Не
правда до такой степени, что ты едва ли стояла на ногах от
страха?
Теодор прав. Ганс пытался показать свое значимость в
университет, прибегая к достаточно удачным методом местного
гопника. Теодор продолжает ждать от меня ответа, но мне нечего
ответить. В этой ситуации сводный прав.
— Потом появился я, потому что нужно было забрать что-то из
шкафчиков и спас тебя.
— Как героически, — фырчу я, возвращаясь к предметам. Теодор
делает еще один шаг и оказывается настолько близко, что мне
чудится, он дышит мне в затылок. Нависающий сводный надо мной
заставляет внутри все сжаться в тугой узел. Словно, меня посадили
на Американские горки, с которых нет выхода. Именно так я ощущаю
себя последние несколько дней, когда остается с Теодором наедине.
И, как мне кажется, конца края этому нет.
— Ты очень невоспитанная, Bon-Bon, — произносит Теодор с
насмешкой, будто бы пытается меня задеть.
— Яблоко от яблони недалеко падает, — произношу по-русски, но
Теодор, кажется, знает эту поговорку.