— Вам плохо? – мужчина вдруг к ней наклонился. Секунда, и Арат задвинул ее за спину, пристально смотря на весьма удивленного его появлением директора.
— Прошу прощения, видимо, у вас тут очень душно. Девушке нехорошо, я ее провожу, – он подхватил вдруг на руки Марину дезориентированную, едва стоящую на ногах, и решительно двинулся в лифту.
— Эх, молодежь, пить совсем не умеют, пару бокалов и падать, – сказал ее непрошеный собеседник, сожалея, и двинулся навстречу банкету. Искать новую жертву своего сегодняшнего красноречия.
Как только за ними сомкнулись двери лифта, последовало неизбежное столкновение и взрыв. Титаник, Хиросима.
За секунды до этого взрыва Марина мечтала, как встанет на ноги и наотмашь влепит ему пощечину, вложив в нее все то, что было не сказано ею сегодня: ревность, ее острый стыд, сожаление. Минуты назад она наслаждалась сладкой пыткой, замешанной на унижении, а сейчас была в ярости. Как он посмел с ней вот так, будто с куклой? И то, что она чуть не отдалась ему прямо прилюдно, было всего лишь рефлексом!
Как только мужчина спустил ее с рук, развернулась, что есть сил замахнулась и… врезалась в его взгляд. Обожающий, боготворящий.
— Бей.
Летевшая к его лицу рука схватила за волосы, намертво вцепилась. Подоспела вторая – Марина схватила его, как добычу хватает хищная птица, прежде чем утащить прямо в небо, впилась в упрямо сжатые губы поцелуем, что был, как укус.
— Ты попался, – прошипела, кусая его за нижнюю губу, ощутив острый вкус его крови.
Безумство!
— Давно. Безнадежно.
Набрал номер самого верхнего этажа. Лифт качнулся, поехал. Арат подхватил Марину, усадив на согнутое колено, вцепился ртом в шею, оставляя на ней следы своей крови, лаская языком, кусая. Левой рукой упирался в стену зеркального лифта, второй совершенно бесстыдно обнажил ее грудь, сразу всю, раздвинув весь запах декольте ее затейливого наряда.
— Я весь вечер изучал твое платье. Представлял, как его разверну, как возьму тебя прямо на главном столе рядом с роялем. Представляешь мои муки?
На секунды оторвался от шеи и плеч, с восторгом глядя на их отражение в стенах лифта. Она у него на колене, с голой грудью, задранной до пупка юбкой, раскрасневшаяся, с опухшими от страсти губами – порочная. Он в черном смокинге рядом, ладонью сжимая сосок, прячет лицо в ее шее. И кровь.