И как в воду глядела. Только вот дать любовь он не мог. Это роскошь ему не принадлежала.
Не сдержался – лепил, приручал к мужским рукам, как дикую кошку. Поначалу она вздрагивала от каждого прикосновения. С огромным трудом привыкала к мысли о том, что ласка может дарить наслаждение. Что лежащая на колене рука – предвкушение. А когда вдруг он сам ощутил, что привязывается непростительно крепко, пришлось отсекать себя от Марины. Мучительно-больно. Он не мог позволить себе эту слабость. Или просто лишь струсил? Боясь снова услышать все то, что сказала когда-то любимая? Что же они с ней наделали… Как же могли?
Сам виноват. Как бы ему не хотелось винить эту девочку, как бы не злился, но думать иначе было бы и вовсе малодушно. Только он.
С того самого мига, как остановил свой порыв бросить все, ее просто обнять и удрать на край мира, дав себе быть откровенным с собой. Когда ввел расписание встреч. Для себя, себе запрещая и любить, и отдавать себя ей полностью, и позволять ей дарить себе радость. Все лишь только сам. А теперь оптимальным решением будет ее отпустить. А себя как отпустить? И внезапно пришла ему в голову невероятно простая мысль. Он вдруг вспомнил фразу Марины о жене, сказанную тогда в ресторане. А ведь девочка очень права.
Невозможно права, и он знает, что делать…
Марина ожидала от этого полета чего угодно, но только не покоя.
Загрустивший Георг вдруг улыбнулся ей, очень светло. И... ушел. Спустя пару минут подошел стюард, напомнив Марине, что спальня готова, и она может пойти отдохнуть. Согласилась, доползла до кровати. На подушке лежала записка:
"Спасибо". Почерк Георга. О, только не это, снова загадки. Не хочет, не может, не будет.
Положила голову под подушку и уснула придавленная усталостью последних дней. Без снов и без мыслей.
Не попрощалась. Что же, так возможно даже и лучше. Словно и не расстаются надолго.
Вчерашний его "выход" придется расхлебывать теперь несколько дней. Хорошо, что он всегда играл на опережение, и большинство обязательных дел были уже сделаны. Тем не менее список "срочно" и "архисрочно" уже ярко мерцал в голове. Сейчас – завтрак, всех нужно поздравить. Потом пару дней напряженной работы в АЛРОСе. А после… он рассчитывал провести эти дни с ней в Нью-Йорке, потом лишь вернуться на первую свою сессию в качестве аспиранта. Теперь этот план невозможен. Судя по содержанию сообщений его грозного начальства, работы предстояло не просто много, а критически много. И его вчерашнее внезапное отсутствие выйдет Арату в несколько лишних рабочих дней. А может, и не нужен вовсе он пока в Нью-Йорке?? Есть ли смысл возвращаться за океан на два дня? Ну, хорошо – на неделю.