Он грохнулся на пол, опрокинув сумку. На пол со звоном
посыпались ножи, один он схватил. Потёртый наган откатился в
сторону.
Подняться ему я не давал, нападал, забивал. Нож он выронил, но
отбивался, закрывал все уязвимые места, а потом схватил меня за
ноги. Я начал падать. Ну и силищи у него.
Ударился спиной об пол, едва не приложился затылком. Но
откатился, пока борец не подмял меня под себя. Муратов снова
потянулся к ножу, а я лёжа пнул его сразу двумя ногами и опрокинул.
Поднялся и изо всех сил саданул ему в морду с пинка.
Нос хрустнул, маньяка отбросило назад. Пнул его под дых, на этот
раз удачно, он сразу обмяк и начал хватать воздух ртом, а я добавил
несколько раз кулаками по окровавленной морде. Потом поднялся и
потянулся за наганом.
Давить эту тварь, пока не поздно. Раньше были сомнения, теперь
нет, это он.
— Пальчики будут, Волк, — раздался спокойный голос. — Осторожнее
с этим.
Женя не спеша вошёл, разглядывая маньяка со странной смесью
любопытства и презрения на лице. Муратов начал подниматься в
очередной раз. Ну и упёртый же он, эта сука.
Но Женя зарядил ему такой пинок в печень, что хватило одного
удара. Маньяк замычал и свернулся калачиком, держась за бок.
— А ты прав был, Волк, — равнодушно сказал Женя. — Чуйка у тебя,
что ли? Ну с этим мудаком можно только одно сделать.
Он пнул в сторону наган и занёс ногу над головой гада, будто
хотел раздавить. Даша снова замычала. Надо её освободить, но ничего
сделать я не успел.
Услышал топот на лестнице. У Муратова что, охрана есть?
Нет.
— Стоять, милиция! — раздался громкий окрик.
Мы остановились, стоя рядом со связанной девушкой, кучей ножей,
разбросанных по полу, наганом, который лежал на виду, и избитым в
кровь парнем.
* * *
— Значит, увидели, как он её тащит? — спросил усталый опер.
Капитан Лесняков устало глядел на нас, сидя за старым столом,
заваленным папка с делами. Я сидел на скамейке, прислонившись
спиной к плохо оштукатуренной стене в тесном прокуренном
кабинете.
Лесняков достал сигарету из пачки балканской звезды. Усталый
мужик с большими мешками под глазами, в гражданской одежде, в
потёртой кожаной жилетке и старой рубашкой под ней, лет около
сорока. Гладко выбрит и коротко пострижен.
— Да, — сказал я. — Поехали с другом в город. Увидели Дашу,
потом дождь начался, вернулись, чтобы её подвести, а тут… потащил
он её. Вот мы и бросились за ним.