Бах! Жар от выстрела обдал лицо. Выстрел оглушительный, в правом
ухе заболело, туда будто ткнули чем-то острым. Обрез двустволки от
отдачи выпал на разбитый асфальт. Сквозь звон в ушах слышен детский
рёв. Я оттолкнул отморозка и залепил в морду. Не помогло, он снова
пошатнулся и полез в карман за выкидухой.
— Вот ты где!
Со спины на него набросился Ваня Студент, повалил и начал бить
рукояткой ТТ прямо по голове. На круглом лице братка видна
кровь.
— На! На! На, сука! — кричал он, продолжая бить.
— Иди! — я силой отвернул мамашу, которая достала ребёнка и чуть
подтолкнул в спину. — Иди уже отсюда! И не смотри!
Дошло до неё, наконец, она торопливо убежала, не оглядываясь. А
Студент продолжал наносить удары, а потом закончил и тяжко
выдохнул..
— Сказал же тебе, Волков, — он вытер лоб. — Чтобы ты шёл
отсюда.
— Он вон что хотел сделать, — я показал на коляску.
Студент усмехнулся ещё раз и пнул мычащее тело. Из чулка на
голове сочилась кровь.
— Гастролёры залётные, отморозки, п…сы, — Студент полез за
сигаретой. — Вчера катались в Черёмушках, киоск грабанули, сегодня
сюда заявились. Продавщицу чуть не пристрелили, гандоны штопанные.
Трое их было, сук. Теперь один, ха.
Он прикурил и посмотрел на меня внимательнее, потом на тело.
— Ну хоть нормальные люди не пострадали, — Студент хохотнул. —
Иди уже отсюда, Волков. Добренький ты наш, помогать тут решился.
Ничего ты не видел, понял?
На такой вопрос можно только кивнуть. По крайней мере, всё
закончилось. Я ушёл в зал. Сердце билось в груди. Одно дело драка,
пусть и против тех амбалов. А это совсем другое. Но это тоже части
жизни.
Группировки контролировали город, но ведь были и другие бандиты.
Находили оружие, грабили магазины, заправки, водителей. Отморозки,
настоящие отморозки, которых часто и людьми-то назвать нельзя…
Выругался на себя за то, что полез не в своё дело. Ну и
похвалил, что всё же смог остановить гадину. А то и ребёнок, и
мамаша точно бы пострадали.
— Тебе бы покурить, — сказал Женя, обеспокоенно посмотрев на
меня.
— Не.
Женя присмотрелся внимательно, но ничего больше не сказал и не
спрашивал. Руки у меня трясло, правое ухо всё ещё болело, слышал я
им плохо. Но вроде обошлось. Урок мне — нельзя никого недооценивать
в это время, даже слабенький наркоман — смертельная угроза.