Последние километры до графской усадьбы мы ехали уже по темноте.
У лошадей не было фар, поэтому скорость передвижения заметно
снизилась. Не хватало нам ещё, чтобы кони ноги переломали,
оступившись.
Я уже не лежал, развалившись в сене, а сидел, сжимая в руках
заряженное и снова поставленное на предохранитель ружьё. Почему
Тихон подаёт мне его всегда заряженным, я понять пока не мог. Вроде
бы, что сложного в том, чтобы переломить стволы и подать в
патронник патроны? Но, нет, ружьё мне подавалось заряженным, словно
кремневое, чтобы зарядить которое, нужно целый танец с бубном
станцевать.
Глядел я в темноту с таким напряжением, что ещё немного, и глаза
на лоб бы полезли. Когда начала возвращаться головная боль, темнота
вокруг, внезапно стала серой. Исчезли все краски, и мне удалось
разглядеть вдалеке силуэт какого-то животного. Судя по всему, это
был волк. Он был почему-то один, хотя, скорее всего, это был
разведчик, который пристально смотрел в нашу сторону. Разглядев
много вкусного мяса, волк не побежал за нами, а сел, запрокинул
голову и завыл, призывая стаю, которая ответила ему протяжным воем
вдалеке.
От неожиданности я моргнул, и меня снова стала окружать темнота,
скудно подсвеченная то появляющейся, то снова исчезающей в тучах
луной. Темнота была насыщенная красками. Я, наверное, только сейчас
понял, что даже у черного цвета существует множество совершенно
неожиданных оттенков. А вот когда я разглядывал волка, то сам он
был светло-серым на темно-сером фоне.
Если честно, то я едва не пальнул в сторону волчары, но вовремя
опомнился. Было слишком далеко, чтобы выстрел даже испугал его. Про
то, чтобы убить, или хотя бы ранить, речи вообще не шло. В какой-то
момент мне показалось, что волк просто привиделся, что был обман
зрения, и никакого исчезновения красок на самом деле не было.
Поместье было освещено. Свет лился не только из окон
виднеющегося вдалеке в глубине обширного парка дома. Парк
пересекало много дорожек, заканчивающихся в самых неожиданных
местах беседками. Это кроме довольно широкой подъездной дороги,
ведущей от ворот прямиком ко входу в дом. И все эти дороги и
дорожки были освещены мощными фонарями, испускающими ровный белый
свет.
Мой медальон сверкнул. И ворота открылись. Вот только на въезде
нас тормознули дюжие охранники, которые к тому же были не дураками,
если судить по цепким взглядам. Нас быстро осмотрели, командир
нахмурился, глядя на мою перебинтованную голову и спящего в корзине
котёнка, и не стал долго задерживать.