Дед не обманул, когда говорил, что приехал сюда верхом. Правда,
карета в его небольшом отряде тоже присутствовала, в ней Лебедев
ехал. А вот машину он оставил дома. И правильно сделал на мой
взгляд. Погода была отличная, солнце уже начало припекать. Скоро
дорога упадёт и хрен здесь кто проедет. Только на своих двоих и с
длительными передышками. Ехали мы не спеша, наслаждаясь поездкой. Я
поравнялся с дедом.
— Сколько у нас дома ружей? — спросил я, потому что из памяти
ещё не улетучилось, как я мучился с ружьём, вытаскивая его из
седельных петель. Ну тут хрен забудешь, когда чуть совсем без башки
не остался.
— Достаточно, а тебе зачем? — дед удивлённо посмотрел на
меня.
— Хочу проверить одну теорию. Она мне просто покоя не дает, вот
здесь как заноза засела, — и я дотронулся пальцами до виска. — Да и
одно мне нужно, чтобы его раскурочить к чертям свинячьим. Хочу
устройство замка посмотреть и ударного механизма.
— Зачем? — он продолжал на меня смотреть, а лошади уже и вовсе
перешли на шаг.
— Хочу разобраться. Так дашь ружья?
— Уродовать хорошие ружья — не дам, — дед насупился. — Полтора
десятка велю выделить, не самых лучших. Развлекайся.
— Ну вот и отлично, — я пустил Ареса рысью. — Тихон! — окрикнул
я денщика.
— Да, ваше сиятельство, — он подъехал ко мне, преданно глядя в
глаза.
— Дед позволил мне пятнадцать ружей не самых отличных,
разумеется, взять. Мне они нужны в мастерской. У меня же есть
мастерская? — запоздало спросил я.
— Конечно, есть, — он сначала удивился, а потом стукнул себя по
лбу. — Я вам всё покажу, ваше сиятельство, и ружья туда
доставлю.
Больше за всю поездку мы не перемолвились ни словом. Уже возле
поместья наш отряд разделился. Мы с дедом и малой частью егерей,
которые везли наших павших и добычу, направились домой. Большая же
часть отряда поехала сопровождать карету с Лебедевым до города.
Был уже вечер, поэтому ружьями я решил заняться утром. Пока же
мы достаточно устали, чтобы наскоро поужинать и отправиться по
своим спальням.
Я вышел из ванной в одном полотенце, которым обмотал бедра. У
постели возилась та самая молодая горничная, чей потрет грел мне
душу и не только душу.
— По-моему, ты делаешь это специально, — протянул я. Девушка
обернулась, увидела, что я, мягко говоря, не одет и вспыхнула.
— Что я делаю специально? — она облизала губы, а я
усмехнулся.