Смех Белки, счастливый, прекратился, едва на горизонте замаячили
три расфуфыренные девицы. Изменилась в лице, взяла меня за руку,
прильнула грудью. Как будто хотела спрятаться за меня от них.
Осмотрелась по сторонам, но бежать из сквера, где мы оказались,
было некуда.
Они заметили ее и узнали. Улыбки довольных хищниц легли на
размалеванные лица.
– Девоньки, глядите! Это же наша побирушка Светлана!
Говорили громко, никого не стесняясь. Хотели, чтобы слышали все.
Все, как принято в таких случаях, предпочли молчать и глазеть.
Белка, способная без труда выпустить механические потроха
порождению оружейной чумы, молча опустила голову.
Меня мягко отстранили в сторону, одна из них позволила себе
заставить меня попятиться. Уткнулась в меня массивной, затянутой в
кожаный топ грудью.
– Где ты откопала себе такого красавчика, Света? Тебе не к лицу.
А что на тебе надето? Это что, из «На-Дежки»?
Заливистый, противный смех.
Прошлое, о котором Белке бы хотелось забыть, настигло ее там,
где она ждала меньше всего.
Дернули за подол только что купленного платья.
– Пустите...
– Зачем тебе эта рванина? Лучше ходить нагишом, чем в этом
тряпье. А ты что думаешь, красавчик? Зачем тебе эта маленькая
замухрышка? Это дешевая прошмандовка – ни кожи, ни рожи. Давай
разденем ее и выкинем, как мусор? Она же им и является!
От ее голоса у меня вяли уши. Я оттолкнул от себя девицу, да
так, что она споткнулась, шлепнулась на пятую точку.
– Охерел?
– Херами, дорогуша, ты со своими подружайками обедаешь.
На моем лице повисла издевательская ухмылка. Я подступил к Белке
– насмешницы поспешно ретировались. Зашипели, словно змеи.
– Да ты хоть знаешь, кто мы, козел?
Я развел руками. Сейчас побеждать будем языком: не вечно же
орудовать кулаками.
– Первые шмары на районе? Готовы запрыгнуть на первую попавшуюся
на глаза кочерыжку.
Она захлопали глазами. В своей бессильной ярости страшно
напоминали Лизоньку.
– Я тебе морду расцарапаю, козел!
Словно фурия, встав, обидчица Белки двинулась на меня с когтями
наперевес.
Ну тут даже говорить не о чем. Перехватил ее нападку, угомонил
несильной, мокрой затрещиной по щеке. Соломенным чучелом, она
рухнула в траву. Подломился модный, брендированный каблук. Полный
комплект был на ее лице: слезы, сопли – играла на смотревшую на нас
публику. Хотела отыграться чужим осуждением.